Ежегодную дань галирадскому кнесу гордые ключинцы считали неунизительным побором, а скорее залогом преданности и защиты. Так тому и должноводиться между подданными и вождём.

Оттого-то кнесинка Елень знала по именам и Кесана, рига, иего жену, и всё их потомство. Здесь она была среди старых друзей.

Ключинка стояла близ большого круглого озера, которымразливался на низменной равнине полноводный Сивур. С южной стороны разлива влуга длинным языком вдавался высокий, обрывистый останец. Вот на этом останце,породнившись с сольвеннами, жившими здесь испокон веку, и обосновались когда-топришлые вельхи.

Едва впереди открылось озеро и деревня, как с колесниц сноваподали голос медные боевые трубы. Скоро долетел отклик, и навстречу с криком ирадостным шумом побежал народ. Первыми мчались собаки и ребятня, за нимивыступали взрослые женщины и мужчины, а посередине толпы торжественно катиласьколесница самого рига.

Кони Кетарна навострили уши и прянули было вперёд, но сынстарейшины тотчас смирил их лёгким движением рук.

– Велико твоё искусство, потомок доброго рода, –похвалила его приметливая кнесинка. Подумала и добавила: – Но та, чтозанимала твоё место прежде тебя, управляла конями столь же умело. Не случитсяли мне узнать, кто она?

Польщённый Кетарн ответил с готовностью:

– Это Ане из болотной деревни, дочь Фахтны и Ледне.

Его лицо и шея были темны от загара, но Волкодав рассмотрелпроступивший румянец и понял: кнесинка, ехавшая на свою свадьбу, чуть неоказалась в гостях на чужой и, пожалуй, куда более радостной. У вельхов былопринято вводить в дом невест, «когда пегий жеребец-трёхлетка проломит копытомна луже лёд».

Старейшина Кесан оказался рослым кудрявым середовичем. Каквсе вельхи, он наголо брил подбородок, и только пышные усы спадали до самой груди.Он был очень похож на Кетарна, каким тот будет, когда сам обзаведётся матёрымисыновьями. Рядом с Кесаном на колеснице стояла супруга, а по бокам шагали двоемужчин в полном вооружении, с копьями и длинными боевыми щитами. Наследники.Гордость матери, опора отца.

Риг приветствовал кнесинку и её свиту почти теми же словами,что и Кетарн прежде него. И тоже не стал, как это было заведено у сольвеннов,виниться перед владетельными гостями за свою мнимую скудость. В этом вельхи ивенны были близки. Те и другие считали, что вошедшему под кров важна хозяйскаячесть, а не богатство, а значит, и прощения просить не за что.

Впрочем, достаток в погосте определённо водился. Кнесинкеотвели целый просторный двор с большим домом, круглым амбаром, поднятым настолбики от мышей, и баней под берегом, у самой воды. Всё это выглядело толькочто выстроенным, новеньким, добротным и чистым, и солома на крыше ещё не успелапотерять свежего блеска – сияла, как золото.

– В день, когда ты, бан-риона, из дому выехала,последние охапки вязали, – улыбаясь, пояснил риг. – А вчера утромтолько обжили. Первой вселишься, Глуздовна, так сделай милость, благослови,чтобы и другие после тебя горя не знали.

– Кто же будет здесь жить после сестры? –поинтересовался Лучезар.

– У нас в деревне как осень, так свадьбы,воевода, – ответил Кесан и сразу перевёл разговор на другое, а в голосеего Волкодаву послышалась некая сдержанная осторожность и даже опаска.

Что нужно путнику после дальней дороги? Отдых, еда и питьё,но прежде всего, конечно, доброе омовение. Слуги взялись таскать вещи в дом, астарая нянька с доверенной девушкой повели кнесинку в баню – веселить телодушистыми вениками, распаренными над квасом.

Телохранители устроились поодаль, но так, что мимо них кбане было не подойти.

Ратники и Лучезаровы воины распрягали коней, натягивали завнешним тыном палатки, стаскивали несвежие рубахи, с руганью и хохотом поливалидруг дружку стылой, уже осенней водой, от которой на коже разгорались жаркиепятна. Подростки-вельхи ходили за статными воинами след в след, охотно помогалиустраиваться, просили подержать кольчугу, со знанием дела рассматривали иласкали коней. Взрослые парни не без ревности косились на пришлых. Малышня идевушки угощали мужчин пивом и домашними пирожками, те отдаривали нарочносбережёнными галирадскими пряниками. Кое у кого – особенно, конечно, увельхов, – здесь были друзья и даже родня, так что вельхский отрядпопросту разобрали ночевать по домам.

Кнесинка ещё мылась, когда Волкодав увидел на тропинкешедшего к ним Кетарна.

– Хорошо вам здесь сидеть, мужи бан-рионы, –сказал сын рига и сел рядом, ловко поджав скрещённые ноги. Вельхи не очень-топризнавали лавки и скамьи, с малолетства привыкая сидеть на полу, на подстилкахи шкурах. Братья Лихие сразу присмотрелись к кинжалу на поясе молодца.Позолоченная рукоять была сделана в виде фигурки человека с руками, воздетыминад головой. Человечек словно бы сидел на торце лезвия, как на древесномпеньке. Кетарн явно гордился и красовался добрым оружием. Признав в Волкодавестаршего из троих, он обратился к нему:

– Ты, наверное, великий воин и из хорошего рода, раз неотходишь от госпожи. Прости, если я ни разу не видел тебя в покоях, где пируютваши витязи. Как зовут тебя люди?

Венн спокойно ответил:

– Люди зовут меня Волкодавом, и я не витязь. Государынебыло угодно сделать меня своим телохранителем, и только потому я всё время приней.

– Твоё лицо украшено шрамами, – продолжалКетарн. – Много ли голов привёз ты с поля у Трёх Холмов?

– Я не сражался там, сын рига, – сказал Волкодав.

Судя по выражению лица молодого вельха, он делил людей надве части, между которыми ни в чём не было равенства: на тех, кто бился взнаменитом сражении, и на тех, кто там не был. И этим последним незачем былодаже пытаться заслужить его уважение.

– А я думал, ты герой, – вырвалось у него.

– Не всем быть героями, – по-прежнему спокойнопроговорил венн. – Хватит и того, что ты по-геройски вернулся с добычей иголовами. Разве у вас не принято, чтобы младший сын оставался хранить дом?

Кетарн кивнул:

– Это так. Но мой отец сказал, что для мужей нашегорода позор оставаться в живых, когда может погибнуть страна и лучшие в ней. Аты, значит, тоже младший сын и сидел дома при матери? Или… тогда уже укакой-нибудь достойной женщины хлеб ел?

Во дни битвы у Трёх Холмов Серому Псу оставались ещё месяцыдо поединка, давшего ему имя.

– Я был далеко, – сказал Волкодав.

В это время Кетарна окликнул рыжеусый Мал-Гона, старшинавельхского отряда.

– Подойди сюда, сын рига!

Кетарн оглянулся на него и остался сидеть.