еду и не заинтересовались ею, хотя все остальное выгребли подчистую, включая теодолит, который мои люди спасли из огня и спрятали под кустом.

Вернувшись в Ксар-Гилане с небольшим грузом провизии и двумя солдатами, я двинулся по следу пешей группы и где-то в полдень настиг ее. Люди отдыхали и ждали обеда – Юнус сумел купить у каких-то арабов крупного козленка. Все, казалось, пребывали в бодром настроении, а особенно кипучий энтузиазм проявлял Уотерсон. Думаю, он, как и я, наслаждался катастрофами.

В Ксар-Гилане Тинкеру не терпелось поскорее доставить доклады в штаб 8й армии. Мы предположили, что в тот же день он отправится в Таузар к 1-й армии, а моя пешая партия двинется по следам его джипов. Отправив в штаб наши донесения, он найдет машины и вернется по своим следам, чтобы подобрать нас. По нашим подсчетам, бензина хватит, чтобы три джипа доехали до Таузара, да еще останется пара десятков литров для моего и французского джипов, которые, пока есть горючее, повезут груз пешей группы и при необходимости прикроют ее своими пулеметами.

В пешей группе насчитывалось тридцать семь человек: семнадцать новозеландцев, двенадцать британцев, шесть французов и два араба. Поскольку мы были практически безоружны, шансы выжить в нашем трехсоткилометровом переходе оценивались как довольно сомнительные. Справа, на расстоянии не более десятка километров от нашего маршрута, в Дузе и Сабрии стоят итальянские посты. Пески Большого Эрга слева от нас не позволяли отдалиться от противника. На протяжении сотни километров нашего маршрута любому арабу, который решится нас сдать, понадобится лишь потрястись пару часов на верблюде до ближайшего итальянского поста, где ему щедро заплатят за информацию. Я не опасался моторизованных колонн: у итальянцев нет машин, способных пересечь труднопроходимую местность, через которую пролегал наш путь. Авиация тоже не доставит нам особых проблем, разве что придется потратить немного времени, пережидая налеты в укрытии. Но вот если нас настигнут туземные кавалерийские части, пиши пропало. Да и местные арабы-кочевники легко перестреляют всех нас из своих допотопных мушкетов, как только узнают, насколько мало оружия в нашем распоряжении. А во второй половине маршрута мы рискуем наткнуться на патрули французских гумьеров, которые славятся тем, что сначала стреляют, а потом задают вопросы. Им, кажется, вообще все равно, в кого стрелять.

Чтобы добраться до пункта назначения живыми, нам требовалось одурачить наших врагов, итальянцев и арабов, стравив их друг с другом. И я без промедления принялся за дело. Сначала итальянцы. После налета «мессершмиттов» прошло уже три дня, а мы так и не заметили никаких патрулей, отправленных на разведку. Я предположил, что итальянцы получили донесения о джипах, появившихся в окрестностях Ксар-Гилане, и теперь остерегаются столкновения с неустановленным количеством тяжеловооруженных машин, способных прорваться даже через самую труднопроходимую местность. Логично было усилить их опасения и создать иллюзию невероятной многочисленности нашего отряда. Для этого Али по моей просьбе пригласил нескольких местных пастухов к нам в крепость на чай. Пока мы его распивали, во двор лихо въехал Канери на двух джипах. Он подошел к нам, отсалютовал, получил от меня документ, который тут же убрал в карман, и, вернувшись в машину, с ревом умчался прочь. Через минуту то же самое проделал Тинкер с тремя джипами, затем французский лейтенант с двумя, и так по кругу в течение часа. У меня побывал каждый из пятнадцати человек, находившихся в крепости на тот момент, и наши пять джипов приезжали и уезжали девять раз. Как только машина скрывалась из виду, бойцы поспешно меняли поклажу, хотя я сомневался, что мои неискушенные гости были в состоянии отличить один автомобиль от другого. Однако я точно знал, что итальянского командира в Дузе рано утром разбудят и доложат, что через Ксар-Гилане за день проехали пятьдесят джипов, каждый с шестью пулеметами. Я надеялся, что итальянец тут же займет оборону и по телефону потребует подкрепление из Кебили. Донесение также полетит и в Сабрию, лежащую дальше на нашем пути.

Когда наш спектакль завершился, я позвал Юнуса и Абдул Селима, чтобы обсудить, как мы будем дурить других арабов, которые встретятся нам по пути.

Вечером того же дня из Карет-Али пришел Уотерсон со своими людьми. Немного позже Тинкер и Канери с двумя ранеными и еще восемью бойцами выехали в Таузар, случайно прихватив две из тех канистр с бензином, которые были специально отложены для меня.

Следующим утром я собрал всю мою разношерстную компанию и огласил план действий сначала на английском, затем на французском и на арабском, после чего мы стройным порядком выступили к колодцу Бир-Хадж-Брахим, расположенному в сорока километрах от крепости. Там я планировал устроиться на ночлег. Через два часа любой порядок был потерян, а наша колонна растянулась на добрых полтора километра. Уотерсон с группой энтузиастов задали такой темп, что даже я с трудом поспевал за ними. То и дело я садился в джип, считал проходящих мимо людей и подвозил отставших к началу колонны, чтобы они какое-то время шли вместе с Уотерсоном. При таком хаосе нам очень повезло, что к ночи все добрались до колодца. Шестеро французов упрямо не желали делить свой джип ни с кем. Напрасно я взывал к их совести. Они не собирались меняться местами с товарищами, изможденными тяжелым переходом. Французы вообще не вполне осознавали, насколько опасно наше положение. Они самоуверенно планировали выдвинуться вперед и очистить дорогу от арабов.

У колодца мы встретили пастухов, которые поили скот, и опробовали на них заготовленную легенду. Они в нее поверили, и у нас появилась надежда, что мы обведем вокруг пальца и военных, хотя они гораздо сообразительнее, чем эти неотесанные простаки. На следующий день мы лучше держали строй, каждый час останавливались и собирали отставших, но преодолели лишь около двадцати пяти километров. Ни одного араба мы не встретили.

За третий день мы тоже продвинулись примерно на двадцать пять километров. Некоторые уже сняли сандалии и шли босиком, чтобы в обувь не набивался песок, который при ходьбе причиняет сильное неудобство. Но даже это не спасало ноги, а потому скорость нашего передвижения падала. На ночлег мы расположились в дюнах за одиннадцать километров от Сабрии. Ночь выдалась настолько холодной, что я во сне слишком близко придвинулся к огню и прожег дыру в своей кожаной куртке, а еще у одного человека носки сгорели прямо на ногах. Эти забавные происшествия ощутимо подняли нам всем настроение.

Днем арабы по-прежнему не встречались, но поздно вечером двое вышли к нашему костру. Похоже, что племя, чьи пастбища лежали вокруг