Они остались одни – смертные рассеялись по всей округе имчались прочь. Ветер доносил протяжные сверхъестественные вопли, напоминающиезвук обгорающей фольги, – где-то опять гибнут бессмертные… Но где?

Бок о бок с Арманом он неторопливо пересек авеню. Они шли попотрескавшемуся тротуару темного переулка мимо поблекших оштукатуренных домов,мелких магазинчиков и покосившихся неоновых вывесок.

Вперед, вперед, вперед… Ночной воздух остывал, становилосьхолодно, вокруг царила тишина. Лишь вдали скорбно завывали сирены.

Едва они вышли на широкий, ярко освещенный бульвар, как воблаке зеленоватого света возник большой неуклюжий троллейбус. Сквозь пустоту итишину он двигался навстречу им словно призрак. За грязными, заляпанными окнамивиднелись немногочисленные смертные пассажиры. Водитель держал руль как во сне.

Арман устало поднял глаза, как будто хотел проводитьтроллейбус взглядом. И к изумлению Дэниела, он остановился рядом с ними.

Они вместе забрались внутрь, проигнорировав ящичек длямонет, и упали рядом на длинное кожаное сиденье. Водитель даже не повернулголовы и продолжал всматриваться в темноту за ветровым стеклом. Арманприслонился к окну и тупо уставился в черный резиновый пол. Волосы егорастрепались, на щеках чернели пятна сажи, верхняя губа едва заметноприподнялась. Углубившись в размышления, он, казалось, совершенно забыл о себеи о том, как выглядит.

Дэниел посмотрел на убогую компанию смертных: женщина слицом, как чернослив, и щелкой вместо рта, окинувшая его недобрым взглядом;пьяница без шеи, храпевший, свесив голову на грудь; женщина-подросток смаленькой головой, свалявшимися волосами и язвами в уголках рта, держащая наколенях малыша-гиганта с кожей, похожей на жвачку. Надо же, ни одного человекабез какого-нибудь ужасного изъяна! А там, на заднем сиденье, и вовсе покойник сполузакрытыми глазами и засохшей на подбородке слюной. Неужели никто не знает,что он мертв? Под ним высыхает вонючая лужа мочи.

Дэниелу показалось, что у него самого мертвые, страшныеруки. Водитель, поворачивающий руль, походил на труп с ожившей рукой. Это что –галлюцинация? Троллейбус, идущий в ад?

Вовсе нет. Самый обычный троллейбус, на каких он и сам ездилмиллион раз; в поздние часы на них обычно катаются те, кто устал илисовсем опустился. По его лицу неожиданно расплылась глупейшая улыбка, и он дажеедва не засмеялся, подумав о мертвеце на заднем сиденье, о том, что все этилюди едут куда-то без всякой цели, о том, как освещение меняет их лица… Нопотом к нему вернулся страх.

Молчание действовало ему на нервы. Равно как и медленноепокачивание троллейбуса, и вереница грязных и мрачных домов за окном.Невыносимо было видеть равнодушное лицо Армана и его пустые глаза.

– Она вернется за нами? – спросил Дэниел. Онбольше не мог это терпеть.

– Она знала, что мы там, – тихо сказал Арман, иего глаза потускнели. – Она прошла мимо.

Он удалился на высокий травянистый склон, за которымплескались холодные волны Тихого океана.

Теперь город открывался перед ним как на ладони, и где-тотам среди множества огней затерялась смерть, нереально тонкий войсверхъестественных душ смешивался с более насыщенными, сочными звукаминаселенного людьми города.

Дьяволы преследовали Лестата, до тех пор пока его «порше» невылетел в кювет. Лестат, несмотря на аварию, остался невредим и предвкушалбитву; но тут снова взметнулось пламя, уничтожая и рассеивая окруживших еговрагов.

В конце концов, когда рядом с ним остались только Луи иГабриэль, он согласился скрыться на время, поскольку не мог сказать суверенностью, кто именно выступил в роли их защитника и спасителя.

Эти трое и понятия не имели о том, что царица продолжалапреследовать их обидчиков.

Ее могущественная сила парила над крышами, сражая тех, ктоуспел убежать, кто метался в поисках убежища или, охваченный смятением и болью,по-прежнему оставался рядом с поверженными спутниками.

Ночной воздух насквозь пропитался запахом пылающих вампиров,этих воющих призраков, после которых не оставалось ничего, кроме испорченнойодежды на пустых тротуарах. Внизу, под фонарями покинутых стоянок,представители закона безрезультатно пытались разыскать трупы; пожарные тщетноискали себе помощников. Жалобно вопили смертные подростки…

Незначительные раны были обработаны; тем, у кого совсемсдали нервы, ввели наркотик, а потом унесли их с места происшествия. Какэффективно работают все городские службы в эту эпоху изобилия. Вода изгигантских шлангов смыла опаленные лохмотья тех, кто сгорел, и территория вновьстала чистой.

Крошечные существа спорили и клялись, что своими глазамивидели жертвоприношения. Но никаких улик не осталось. Она уничтожила все безостатка.

А теперь она удалялась от концертного зала, чтобы заглянутьв самые укромные щели города. Ни углы, ни двери, ни окна не могли статьпреградой на пути ее великой силы. То в одном, то в другом месте вдругвспыхивал огонек – как будто чиркнули спичкой, а потом – ничего…

Ночная жизнь постепенно стихала. Бары и магазины запиралидвери, гасили огни, и тьма становилась еще гуще. Машин на шоссе было уже совсеммало.

Одного из древних, мечтавшего лишь увидеть ее лицо, онанагнала на улицах Норт-Бич – он полз по тротуару, а она постепенно сжигала его.В последние секунды его кости превратились в пепел, а мозг – в массу тлеющих угольков.Еще одного она нашла на высокой плоской крыше, и он пролетел над мерцающимогнями городом, как падающая звезда. Когда все было кончено, поток воздухаподхватил его пустую одежду, словно почерневший клочок бумаги.

А Лестат отправился на юг, в свое убежище в Кармелвэлли.Ликующий, опьяненный любовью к Луи и Габриэль, он вспоминал старые времена иделился своими мечтами, совершенно не подозревая о последней бойне.

– Где же ты, Маарет? – прошептал Хайман. Ночьхранила молчание. Если Маэл даже и находился поблизости и услышал зов, то тожене откликнулся. Когда напали на Джессику, несчастный Маэл в отчаянии выбежал наоткрытое пространство и, вполне вероятно, теперь тоже уничтожен. Хайманвспомнил, как Маэл стоял и беспомощно смотрел вслед машине «скорой помощи»,увозившей от него Джессику.

Хайману никак не удавалось его найти.

Он прочесал усеянные огоньками холмы, глубокие низины, гдетрепет душ звучал как громогласный шепот.

– Зачем только я все это видел? – спросилон. – Зачем сны привели меня сюда?

Он остановился, прислушиваясь к смертному миру.