— Ты врешь, — взвизгнул Тарасов, — врешь, врешь!! Кто мог стобой ночевать?! Твоя сука? Так я убью ее! Так убью, что никто никогда ненайдет, а все решат, что ты ее замочил, прежде чем с крыши сигануть! Лидка быласо мной, значит, с тобой могла быть только твоя сука!

— Лида вытащила у меня ключи от офиса?

— Ну конечно! Конечно, Данилов! Я начал спать с ней, кактолько ты стал с ней спать! Мне нравится трахать твоих баб, может, я и ту сукутрахну, прежде чем закопаю!

— А помада? Тоже Лидина? Она тебе дала или ты украл у нее?

— Как же! Украл! Она уронила, а я подобрал! У нее вечно всепадает, у идиотки! Знаешь, как это смешно, готовить тебе всякие сувениры ипредставлять, как ты бледнеешь, стекленеешь, не знаешь, что тебе делать иоткуда это! Я всем на приеме рассказал, что ты окончательно спятил, дажемамочке твоей, я всех убедил, всех, всех!! Я и жену твою трахал! — вдруг сказалТарасов и радостно засмеялся. — Почти что в первую брачную ночь начал. Ты жил сней столько же, сколько и я! Она у нас была общая! Дура, конечно, но в постелиничего.

— Зачем ты ее убил? — Данилов слегка переместился от краякрыши, так, чтобы Тарасов не обратил внимания. Он и не обратил.

— Она стала трещать, что все тебе расскажет, что жить стобой больше не может, а меня одного любит и больше никого не хочет… Дура! —вдруг заорал он. — Конечно, я ее убил! Что мне оставалось делать?! Я же тогданадеялся, что тебя расстреляют за убийство, Данилов, но ты отмазался! Каквсегда! Как всегда!

Он как будто призывал Данилова посочувствовать ему, и тотдаже кивнул, выражая сочувствие.

— Я думал, что загоню тебя в карьер! Я полдня строилдекорацию к картине твоего самоубийства! Ты притащил с собой сучку, и ничего невышло! Но ничего. Ничего, — он глубоко вздохнул, как будто утешая себя, —сейчас все получится. Сейчас наверняка. Ну…

— Откуда ты узнал о доме?

— В один из моих приездов в Москву на одном приеме женаКольцова при мне делилась с подругой восторгами по поводу дома, который имстроит «талантливый архитектор Данилов», и назвала место. Я не мог допустить,чтобы ты выбрался из дерьма, но ждал, пока работа там почти закончится. Чтобытебе больнее было! О том, что утром в субботу туда едешь, мне сказала Лида.

— Почему в тот раз тебя пустил охранник? И откуда ты взялтелефон Катерины Солнцевой?

— С телефоном проще простого, Данилов! Ты же у нас все-езаписываешь, как недоумок беспамятный! Я заходил к тебе на работу, как толькоты получил этот заказ, и телефончик из книжечки списал!.. А пустил потому, чтоя ему, козлу, в переговорное устройство сказал, что ты меня прислал! По имени-отчествутебя назвал, позвоните, говорю, ему на мобильный по такому-то номеру,проверьте, если хотите!.. Конечно, он не стал проверять!

— А янтарь? — спросил Данилов, весь подобравшись. — Зачем тыего утащил?

— Это не янтарь, — улыбнулся Тарасов, — это…

— Канифоль, — подсказал Данилов, — у тебя выпала из карманаканифоль, а у меня есть только один друг-скрипач. Ее обязательно надо былозабрать. Все правильно.

— Давай документы, — приказал Тарасов, — что там у тебяесть? Права, паспорт. Давай.

Данилов медленно полез в нагрудный карман и вытащил толстыйбумажник с правами и всеми автомобильными бумагами. Ему показалось, чтошевельнулась створка окна, ведущего на крышу. Он посмотрел, но ничего неувидел.

— Теперь паспорт! Ну! Быстрей, Данилов! И шагай, шагай туда!

У каждого настоящего горца, вспомнилось Данилову, под плащомобязательно должен быть меч.

Под дубленкой у Данилова был зонт.

Самый обычный, складной автоматический зонт, забытый осеньюв машине.

Левой рукой Данилов выхватил из-за ремня зонт и нажалкнопку.

Как в замедленном кино, он увидел изумленные глаза Тарасова,и распухающий купол зонта, ударивший ему в лицо, и увидел, как вздрагиваетрука, сжимающая пистолет, и он конвульсивно дергается. Оглушительный звук бьетв уши, и Тарасов начинает падать назад, отчаянно перебирая ногами, и не можетудержаться, и ничего не видит из-за зонта, закрывшего лицо, и какие-то людибегут к ним, уже совсем близко, неожиданно близко, и Данилов смотрит только наОлега, зная, что больше уже ничего не будет.

Все. Конец истории.

Данилов шевельнулся, только когда почувствовал, что чьи-торуки оттаскивают его от края крыши.

— Андрей Михайлович, с вами все в порядке?

— Что?

В руках у него был зонт, который ему очень мешал. Даниловпосмотрел на зонт и бросил его на крышу. Зонт завертелся, поехал, наклонился иостановился.

Охранник Дима, который был приставлен к Данилову еще впрошлую субботу, когда они остались одни на разгромленной даче, смотрел ссочувствием. Леша в кожаном пальто подобрал зонт, сложил его, скользябашмаками, заглянул вниз и присвистнул.

— Пошли отсюда, мужики! Нечего тут делать. Можете идти-то,Андрей?

— Могу, — ответил Данилов. — Наверное, нужно милициювызвать. Объяснить как-то…

— Да уж мы сами, — сказал Леша, — без вас объясним. Пошли,пошли отсюда!..

— Нас Тимофей Ильич вызвал, — говорил Дима. Он шел и всевремя оглядывался, как будто боялся, что Данилов упадет. — Найдите, говорит,Данилова и помогите ему. Мы машину-то сразу нашли, у нас адрес был, а вот васне сразу.

— Да, — согласился Данилов, — найти было трудно.

— Вы и без нас справились, — сказал Леша, — ничего.Обошлось.

— Обошлось, — согласился Данилов.

Он приехал в Кратово под вечер и остановил машину возледеревянных воротец, почти до половины засыпанных снегом. Чтобы въехать научасток, придется разгрести снег, а он только вчера обещал Марте, что не будетни косить, ни рыть раненой рукой погреб.

Все-таки, видимо, придется рыть. Или одну ночь машина и зазабором переночует?

Он толкнул тяжелую калитку, застрявшую в пазах, толкнул ещеи открыл только с третьего раза. Окна в доме светились, прямоугольники веселогосвета лежали на сугробах и дорожках, и Данилов устало подумал, что там, внутри,должно быть очень тепло, и ему захотелось поскорее внутрь.

Однако, вместо того чтобы постучать в дверь, он почему-тоуселся на узкое крылечко, подобрал полы дубленки и вернул на место упавшийвеник. Это слово напомнило ему что-то забавное, но он никак не мог вспомнить —что. Он долго и старательно шарил в карманах, искал сигареты. Карманов быловсего два, но у него на это ушла уйма времени. Когда он их нашел, курить емууже расхотелось, но он все-таки закурил. Дым застывал прозрачным облаком имедленно растворялся в свете фонаря над крыльцом.