— Просто невероятно, что я сижу здесь ибеседую с человеком, который меня понимает, — тихо сказал Биргер, снованаклонившись к ней через столик.

— Спасибо, я тоже подумала об этом, — ответилаРуфь, она ела, не поднимая глаз.

— Все-таки у Мунка самое лучшее «Ревность», —сказал он.

— «Ревность»?

В ту же минуту толстяк на соседнем диванепроизнес имя Турид.

— Это все живопись! Она вдруг открываетчеловеку его худшие стороны. — Биргер пристально смотрел на Руфь.

— Да. — Руфь пыталась заставить себя смотретьна Биргера.

— А что произвело на тебя самое сильноевпечатление? Она постаралась вспомнить. Горм держал в руке стакан с

пивом. Пена перелилась через край и текла унего между пальцами, но он как будто не замечал этого. Низ живота у Руфиналился тяжестью. Наконец Горм поднял стакан и, опустив глаза, стал пить.Что-то в его ноздрях и веках казалось беззащитным.

— По -моему... Кажется, эта картина называется«Модель в халате». Мне бы хотелось... — пробормотала она.

Толстяк болтал без умолку, Руфь услыхаласлова: «твоя жена Турид». Горм кивнул ему, с чем-то соглашаясь. Руфьрассматривала медную женскую головку на подлокотнике дивана.

— Спасибо, передам, — сказал Горм.

Она быстро взглянула на него. Почему у неготакая принужденная улыбка и голос?

— Эта картина напомнила мне о Шиле, она такаяже откровенная, — сказала Руфь и под столом сложила салфетку треугольником. Онавспомнила тот день, когда увидела в газете свадебную фотографию Турид и Горма.Леденящее, раздирающее душу сообщение об их свадьбе больно задело ее.

— Почему ты не привез ее в мою усадьбу вСёрланне? Она бы понравилась моей жене, — сказал толстяк и высунул голову изниши, в которой стоял диван.

Горм что-то ответил, Руфь не разобрала. Ееохватила темная безнадежность.

— Извини, я на минутку, — сказала она Биргеру,взяла свою сумочку и встала.

Проходя мимо Горма, она почувствовала егоглаза на своём теле. Проход был узкий. Он встал и с легким поклономотодвинул свой стул.

— Спасибо, — быстро сказала она и только усамого выхода заметила, что не дышит.

* * *

Когда Руфь поднялась по лестнице из туалета,он стоял у вертящейся входной двери и ждал ее.

— Ты здесь с мужем?

— Нет, с коллегой. Мы были на конференции.

— И ты по делу. Сколько еще ты пробудешь вОсло?

— Завтра улетаю домой.

— Можно с тобой встретиться? Попозже.

У нее закружилась голова, она как будто неслышала его вопроса.

— Прости, может, это невежливо с моей стороны,ты здесь с человеком, общество которого тебе приятно, но...

Руфь сглотнула комок в горле и подняла наГорма глаза. Его опущенные вниз ресницы как будто коснулись ее щеки.

— Я скоро вернусь в гостиницу. Это совсемрядом. Позвони мне.

— Какая гостиница?

Когда она назвала гостиницу, он улыбнулсясловно мальчишка. Ямочки в углах рта стали глубже.

— Прекрасно! Я позвоню, — сказал он и открылперед ней дверь, сам же остался в холле.

Когда она оглянулась, он вместе с толстякомполучал в гардеробе пальто.

Руфь настояла на том, чтобы они с Биргеромразделили расходы пополам, хотя Биргер хотел проявить галантность.

— Эта лишняя ночь в Осло дорого обойдетсятебе, если ты будешь платить еще и за меня, — твердо сказала она.

— Какой замечательный день, Руфь! Изамечательный вечер. И ужин, — сказал он.

— Спасибо. Ты столько всего показал мне. Мнеэто было так нужно.

— Еще не конец. Сейчас только десять. Можновыпить еще немного вина.

— Но ведь мы уже расплатились, — слабозапротестовала она.

— В другом месте.

— Нет, не стоит.

— У меня в номере есть бутылка вина, — тихосказал он.

— Нет. спасибо, как-нибудь в другой раз.

Он взмахнул рукой, словно отгонял невидимоенасекомое.

На мгновение Руфь почувствовала укор совести.И нежность. Ей захотелось погладить его по бороде — так сильна была ее радость,что ей не придется пить с ним вино.

Она еще не придумала, что ответит, какзазвонил телефон:

— Алло! Я звоню от портье.

— Я слушаю, — беззвучно пролепетала она, ееглаза бегали по комнате.

— Давай встретимся в баре, подходит? Здесь, вгостинице.

Руфь быстро подумала: А Биргер? Он вполне моготправиться в бар.

— Нет, это неудобно... из-за моего коллеги. Яотказалась выпить с ним вина. Сказала, что хочу лечь.

— Понятно. Тогда пошли в другое место.Подождать тебя у входа?

— Нет, лучше поднимись ко мне, — сказала она,и сама удивилась.

Наступило молчание. От стыда она залиласькраской.

— Прекрасно. Куда?

Кажется, он обрадовался? Или был удивлен? Состранным чувством Руфь назвала ему номер своей комнаты. Что я делаю? —испугалась она, кладя трубку на место.

Потом она заметалась по комнате, схватиладжемпер, щетку для волос. Сунула все в чемодан и захлопнула крышку. Теперьтолько бы не забыть, где лежит щетка, подумала она, погасила верхнюю лампу изажгла два бра. Остановившись посреди комнаты, Руфь огляделась. А что в ванной?Может, ему понадобится выйти туда?

Она бросилась в ванную и собрала своитуалетные принадлежности в косметичку. Грязные трусики сунула в чемодан,сообразив, что Горм вот-вот будет здесь. Даже если он не воспользуется лифтом,а поднимется по лестнице, это займет немного времени. Только бы он не передумал!

Она кинула взгляд в зеркало и увидела женщинус растрепанными волосами и вытаращенными глазами. Помада! Щетка для волос! — вотчаянии мелькнуло у нее в голове. В дверь постучали.

В руках у Горма Гранде была белая орхидея ибутылка вина. Руфь растерянно спросила, откуда это.

— Орхидея из букетов, украшающих банкетныйзал, а вино — из бара, — весело ответил он, снимая пальто. Она повесила его вшкаф. Горм стоял посреди комнаты и оглядывался. — У тебя здесь просторно.

— Это случайность. У них не нашлось другогосвободного номера. Садись! — Она показала ему на стул.

И только тут до нее дошло, что они наедине вномере отеля. С сердцем, бьющимся где-то в горле, она догадалась, что он тожеоб этом подумал.