— Да, — глухо проговорила она и уткнуласьлицом ему в грудь. Его холодная кожа покрылась пупырышками. Но он держал ее вобъятиях и его рука скользила по ее волосам.

Когда они оба немного успокоились, он встал иначал одеваться. Отчаяние, охватившее Руфь, было сродни смертельной опасности,которую нельзя предотвратить.

Он натянул на нее джемпер и всунул ее руки врукава, словно одевая ребенка. Она поняла, что сейчас заплачет.

— Хочешь, чтобы я сразу ушел? — спросил он.

— Нет, я хочу, чтобы ты остался!

— Это я и хотел услышать, — прошептал он.

Через некоторое время он сказал:

— Окажи мне одну услугу, а то я, взрослыймужчина, разревусь у тебя на глазах.

— Что я должна сделать?

— Иди в ванную и оставайся там, пока я неуйду. Пока я тебя вижу, у меня не хватит сил расстаться с тобой, хотя, конечно,тогда, в машине, ты была права. Помнишь, ты сказала, что это не пойдет напользу ни мне, ни тебе. Но теперь ты хотя бы увидела меня таким, какой я есть.— Он попробовал улыбнуться.

Руфь сидела в ванной, пока не услыхала, как заним захлопнулась дверь. Она выглянула в комнату, увидела пустую кровать.Бутылку, пятно на столе и орхидею. Но его не было.

Она подошла к шкафу. Там висела только еекуртка. Всхлипывая и спотыкаясь, Руфь подошла и открыла окно. Внизу текла волнаиз человеческих голов. Люди шли группами или парами. Одиночек почти не было.Горма нигде не было видно.

* * *

Руфь успела на последний автобус, идущий в ихгородишко, но ей пришлось тащить до дому чемодан, потому что такси уже неходили. Дождь то падал отвесно, то стелился параллельно земле, и ее любовь кэтой северной части страны подверглась серьезному испытанию.

Квартира была пуста, но на столе лежалазаписка от матери. Она приезжала в гости и забрала Тура с собой на Остров. Вморозильнике лежит рыба, домашний хлеб и морошка.

Ничто не свидетельствовало о том, что Увеуехал куда-то далеко, его машина была припаркована у дома. Пока Руфь снимала ссебя мокрую одежду и ставила чайник, она размышляла, где он может быть.

Неприятный запах напомнил ей, что помойноеведро давно не выносили, поэтому она снова надела сапога и вышла на улицу.Закрывая крышку мусорного контейнера, она заметила за занавесками пустойквартиры в первом этаже движущиеся тени. Там внутри горел неяркий свет.

Невидимые часы взялись тикать, отсчитываявремя наступившего в душе ледникового периода. В той квартире не могло бытьнеяркого света. Там должно было быть либо тем но, либо должен был горетьнормальный свет. Уве сам покрасил там потолки перед приездом учителя, которомупредназначалась эта квартира.

Руфь осторожно опустила крышку контейнера ивернулась в подъезд. Дверь в нижнюю квартиру легко открылась. Неужели я этовынесу? — подумала она и зашла в прихожую.

Там горел свет, дверь в большую комнату былаприоткрыта. Руфь услыхала их, еще не войдя в комнату. Любовная игра была всамом разгаре. По знакомым звукам Руфь поняла, что Уве вот-вот будетудовлетворен.

Ей удалось мобилизовать все силы. Она подняларуку и, не промахнувшись, нажала указательным пальцем на кнопку выключателя. Вкомнату хлынула волна света.

Руфь могла представить себе на тюфяке в углукомнаты любую женщину, только не жену ректора Берит. На ведерке с белой матовойкраской валялись ее трусики. Другая одежда была разбросана так, будто ееразметал ветер.

Когда Берит повернулась, чтобы прикрытьнаготу, у нее на талии обнажились складки жира. На лице у Уве было написанострадание: видно, своего он так и не получил.

Руфь охватила глупая дрожь, передавшаяся руками ногам. Хорошо, что она была в сапогах, они-то и не позволили ей упасть. Онашагнула к ним и наступила на бюстгальтер Берит. При ярком свете он казалсяогромным, резинка была растянута.

Руфь остановилась, когда ее сапог коснулсяноги Уве. На щиколотке у него был белый шрам. Однажды она поцеловала этот шрам.Сейчас Уве полулежал на Берит, опираясь на руки и на колени, налившиеся кровьюглаза уставились на Руфь. Он, видно, давно не брился.

Его ли взгляд, а может, главным образом,охватившая ее усталость дали ей понять, что пора ставить точку. Приняв эторешение, Руфь снова смогла дышать.

— Я только хотела узнать, подать ли вам кофесюда или вы предпочтете подняться наверх, — охрипшим голосом сказала она, хотяслова ее прозвучали очень отчетливо.

Поднимаясь по лестнице, она опиралась о перилаи думала, что вода в чайнике, наверное, уже выкипела. На кухне ее встретил пар.Она выключила плитку, сняла чайник с конфорки, сбросила сапоги и рухнула настул.

Бедный Уве! Она ведь давно все знала. Почемуже тогда она так возмутилась? Или это было не возмущение? А знобящее чувство свободы?

Руфь смутно помнила свои огорчения.Бессонницу, грусть, равнодушие к Уве или отвращение к нему. Но их симптомыдавно исчезли, остались одни тени. Теперь ею владело единственное желание:скорее бы все было кончено. Этот нарыв следовало поскорее вскрыть.

Желание всегда проявлять сдержанность мешалоРуфи раньше понять, что ей надо спасать себя. И не то, что случилось в нижнейквартире, заставило ее очнуться. Оно только сделало все очевидным. Встреча сГормом — вот что открыло ей глаза.

В самолете Руфь придумывала оправдания, почемуона вернулась на день позже.

«Столько всего, я просто задохнулась. Мненужно было время, чтобы прийти в себя. Хотелось посетить Осеннюю выставку,Национальную галерею. Нравится тебе или нет, но это так», — собиралась она сказатьУве.

И даже написала это на полях документов,полученных ею на конференции, как если бы это были ее соображения о позицииСоюза норвежских учителей в отношении повышения заработной платы школьнымучителям.

И, словно она писала картину, у нее возник образ,который еще не попал на холст. Что-то постороннее, закованное в белыенейлоновые кружева перед алтарем. Это она. Руфь помнила жесткую тканьподвенечного платья, его швы, раздражавшие кожу. Она ощущала их до сих пор.

Но как она допустила это? Ведь она знала, чтоэто ошибка.

* * *

Раньше мысли об Академии Художеств были толькоопасными мечтами. Теперь они стали реальностью. Руфь позвонила и поговорила степлым женским голосом, который четко и ясно ответил на все ее вопросы.

Она узнала, какие работы нужно представитьвместе с заявлением о приеме. Если она пройдет предварительный отбор, ейпридется держать еще и вступительный экзамен. Главное, не опоздать с подачейзаявления. Впрочем, времени у нее достаточно, потому что в этом году прием ужезакончен. Если ее примут, она, безусловно, получит стипендию.