– Засов! – воскликнул он, высвобождаясь. Кинулся к двери.Пистоль положил на лавку, унибук сунул за пазуху, решив не расставаться сдрагоценной книгой ни на миг, в ней теперь была единственная надежда наспасение. Нужно дождаться, пока остынет Камень, потом каким-то образомвыбраться с подворья Шуйских и найти подходящую хронодыру.

Навалились вдвоем, задвинули тугой засов. И вовремя –снаружи уже грохотали шаги, звенела сталь и гудели голоса, громче прочихОнд-рейкин:

– Там воренок, самозванцев брат! Боярышню в полон взял! А нуразом – пали через дверь!

– Негоже, – ответили ему. – В Соломонью Власьевну бы непопасть.

В дверь ударили чем-то тяжелым. Потом еще и еще, но створкибыли крепкие, дубовые.

Ластик оглянулся на Яблоко – как оно там, всё еще дымится?Не успел рассмотреть, потому что с другой стороны, где пристенная лавка,раздалось шипение:

– Прочь с дороги!

Доктор Келли! Пока Ластик и Соломка возились с засовом,барон подкрался к скамье и подобрал пистоль. Теперь черная дырка дула смотрелакнязь-ангелу прямо в грудь.

– Отойди от двери! – Алхимик лихорадочно облизывал губы. –Ты проиграл. Судьба на моей стороне. Я доведу опыт до конца!

– Пулями засов сшибай! – закричал с той стороны Ондрейка. –Цель в середку!

Барон повысил голос:

– Не надо! Я сейчас открою!

Еще секунда промедления, и будет поздно, понял Ластик.

Взвизгнув и зажмурившись, он кинулся на доктора – авось неуспеет спустить курок или промажет. Все одно пропадать.

Но Келли успел.

И не промазал.

Тяжелым ударом, пришедшимся точно в середину груди, Ластикаопрокинуло навзничь.

Он сам не понял, отчего перед глазами у него вдруг оказалсясводчатый потолок. Все вокруг плыло и качалось, подернутое туманом.

Это не туман, а пороховой дым, подумал он. Я застрелен. Яумираю.

В тот же миг с криком «Миленький! Родненький! Не помирай!» кнему бросилась Соломка. Упала на колени, приподняла ему голову.

Ластик не мог говорить, не мог дышать – грудную клетку будтопарализовало. Но всё видел, всё слышал.

Видел, как алхимик всей тушей наваливается на засов, чтобего отодвинуть.

Слышал, как снаружи грянул залп.

Пронзенная пулями дверь затрещала, Келли ахнул. Упал.Попытался привстать. Не смог.

– Куда тебя, куда? – бормотала Соломка, ощупывая Ластику грудь.

– Сюда, – показал он.

Оказывается, говорить он уже мог. И вдох тоже получился,хоть и судорожный.

Дотронувшись до раны, ждал, что пальцы окунутся в кровь, ногрудь оказалась странно твердой и ровной.

Унибук! Пуля попала в спрятанный за пазуху унибук!

Ластик рывком сел, вытащил компьютер.

Прямо посередине переплета, между словами «Элементарная» и«геометрия» образовалась глубокая вмятина. В ней, окруженная трещинками, заселаздоровенная свинцовая блямба. Увы, и противоударность имеет свои пределы. Навыстрел в упор компьютер профессора Ван Дорна рассчитан явно не был.

– Чудо! Уберег Господь Своего ангела! – прошептала Соломка,уставившись на книгу расширенными глазами.

– Уберег-то уберег, да надолго ли… Попробовал раскрытьунибук – не получилось.

Чудесное устройство вышло из строя. Теперь не будет нисправок, ни ответов на вопросы, а самое ужасное – больше нет хроноскопа.

Но убиваться по этому поводу времени не было.

Дверь сотрясалась от выстрелов. Засов уже пробило в двухместах, он держался, что называется, на честном слове. Еще пара попаданий, иконец.

– Принц, принц… – захрипел доктор Келли, шаря руками поокровавленному камзолу. – Помоги мне…

Ластик отбросил бесполезный унибук, подошел к алхимику,двигаясь вдоль стены, чтобы не зацепило выстрелом.

– Мне больно. Мне страшно, – жалобно сказал барон. Вдруг егоглаза выпучились, на лице отразилось крайнее изумление. – Тайна… бытия? –пролепетал умирающий. – Это и есть Тайна?!

И умолк. Голова бессильно свесилась набок.

Раздумывать над тем, что такое узрел или понял алхимик впоследнее мгновение своей жизни, было некогда.

Во что бы то ни стало подобрать Камень! Даже если обожжешьруку до волдырей!

Ластик подбежал к мерцающему кровавыми отсветами Яблоку.Выковырял его из досок брошенным Ондрейкиным кинжалом. Натянул на кисть рукавкафтана, схватил алмаз и опустил в карман.

Есть!

Что задымился рукав, наплевать. Главное, Камень возвращен.

Но торжество было недолгим.

Ляжку обдало жаром. Раздался глухой стук – и Райское Яблокопокатилось по полу. Оно прожгло карман насквозь!

Ластик стонал от отчаяния, хлопая себя ладонью по тлеющейодежде.

Нет, не унести! Никак!

Дверь дрогнула, покосилась. Засов еще держался, но пулейперешибло одну из петель.

– А ну, навались! Гурьбой! – заорал Шарафудин.

Сейчас ворвутся! И Камень попадет в руки царя Василия. Онзнает, что это за штука. Станет искать другого чернокнижника, чтоб добыл ему«всё золото мира»…

И тогда Ластик обошелся с Райским Яблоком непочтительно.Взмахнул ногой и зафутболил его в самый дальний угол, под лавку.

Отрывисто бросил Соломке:

– После забери. Спрячь получше. Чтоб к злому человеку непопал!

«Я, может, за ним еще вернусь», – хотел прибавить он и неприбавил, потому что не надеялся на это.

В несколько прыжков достиг окна. Из разбитого стекла тянулоночным холодом. Внизу, во дворе заходились лаем сторожевые псы.

– Стой! – вцепилась ему в рукав Соломка. – Выпрыгнешь – всеодно догонят. Со двора не выпустят! Оставайся тут, со мной! Я тебя убить недам! Слуги меня послушают!

– Только не Шарафудин, – буркнул Ластик, толкая раму.

Уф, насилу подалась.