– Не бойся, – сказал он, уже забравшись на подоконницу сногами. – Они меня не возьмут. Спасибо тебе. Прощай.

И в этот миг она так на него посмотрела, что Ластик замер.Больше не слышал ни криков, ни выстрелов, ни лая – только ее тихий голос:

– Значит, прощай, – сказала княжна и погладила Ластика полицу. – Недолго на земле-то побыл, годик всего. Я ничего, не ропщу. Уж так мнеповезло, так повезло. Какой из дев выпадало этакое счастье – целый год ангелалюбить?

Выходит, она его любила? По самому настоящему?

Ластик открыл рот, а проговорить ничего не смог.

Да тут еще дверь, будь она неладна, слетела-таки с последнейпетли.

В комнату ворвался звериный, враждебный мир, ощетиненныйклинками и копьями. Впереди всех, передвигаясь огромными скачками, несся Ондрейка:пасть ощерена, изо рта брызги слюны:

– Держи воренка!

Оттолкнулся Ластик от рамы, прыгнул вниз.

Ударом о землю отшибло ступни – все-таки второй этаж. Номешкать было невозможно, и беглец, прихрамывая, понесся вглубь подворья.

Оглянулся через плечо. Из окна темным комом вывалиласьчеловеческая фигура, с кошачьей ловкостью приземлилась. Кинулась догонять.

Ондрейка двигался гораздо быстрее. Если б далеко бежать,непременно настиг бы.

Но маршрут у Ластика был короткий.

Вон она, домовая церковь, возле которой унибук нашелхронодыру. А вон приземистый квадрат колодезного сруба.

Уже вскочив на стенку колодца, Ластик на секунду замешкался.

Какое там было мая – двадцатое?

Ой, мамочка, что за штука такая – день без года?

Но, как говорится, не до жиру – быть бы живу. Привередничатьне приходилось.

Словно в подтверждение этого факта, в деревянный воротколодца с треском вонзился кинжал с змеиной рукоятью, пригвоздив ворот кафтана.

– Попался, бесеныш! – хохотнул подбежавший Ондрейка и ужтянул руку, чтоб схватить беглеца за порточину.

Ластик дернул рукой, зажмурился и с отчаянным воплем, какголовой в омут, ухнул в неизвестность.

Отплевываясь, он вынырнул из холодной воды. В колодце былосовсем темно. Наверху не светила луна, никто не свешивался через край, необзывал «бесенышем». Значит, удалось-таки сбежать! Это радовало. Радовало и то,что было неглубоко – едва по пояс. Просто чудо, что не расшибся, когда падал.

Однако иных поводов радоваться не наблюдалось.

Райское Яблоко осталось в 1606 году, где над бедной Россиейуже нависла грозовая туча Смутного Времени. Свою миссию потомок фон Дорновбесславно провалил, гордиться нечем.

Да и здесь, 20 мая никакого года, было как-то скверновато. Ачто, если «никакой год» – это когда вообще ничего нет: лишь чернота, холод ивода по пояс? Унибук безвозвратно утрачен, спросить не у кого. Другой хронодырытеперь не сыщешь. Попробовать выбраться наверх? Но там ждет Ондрейка – зарубитна месте, и это еще в лучшем случае.

Однако куда это угодил несчастный потомок Тео Крестоносца?

Стуча зубами разом и от холода, и от страха, Ластик протянулруку и нащупал стенку. Странно: она была не бревенчатая, а, судя пошероховатости, бетонная. Это вселяло надежду – материал-то современный.

Ластик повернулся на сто восемьдесят градусов, пошарил итам. Опять стенка, точно такая же.

Привстал на цыпочки – потолка не достал.

Тогда задрал голову, крикнул: «Эй! Ау!!!»

И чуть не оглох – такое громкое, раскатистое эхо обрушилосьна него со всех сторон.

Замкнутое пространство. Каменный, верней, бетонный мешок,понял он. Сверху, кажется, и в самом деле узкий, глубокий колодец. Или шахта.

Однако ситуацию это открытие не прояснило.

С каждой минутой становилось всё холодней. И страшней.

Ластика покачнуло. Он вскинул руку, чтоб опереться, ноладонь не нащупала стенки, и пленник никакого года с плеском и брызгами упал.

Стоп! А куда подевался бетон?

Вскочив на ноги, Ластик снова зашарил в темноте. Бетон былспереди и сзади, слева и справа – пустота.

Он осторожно сделал шаг вправо. Ничего. С двух сторонпо-прежнему стенки, впереди попрежнему пусто. Сверху на макушку упала холоднаякапля.

Ластик поднял руку и на сей раз нащупал потолок, тожебетонный. Никак ход? Если так, то есть надежда. Куда-то ведь он ведет, зачем-товедь его проложили?

Вода стала мельче, теперь, если повыше поднимать ноги, поней можно было идти, и довольно быстро.

Глаза не то чтобы научились видеть в темноте, но как-топообвыклись, и поэтому Ластик – нет, не увидел, а скорее почувствовал, чтовпереди ход расширяется.

Квадратное помещение, вроде камеры. Небольшое. Шагов пять впоперечнике. С противоположной стороны ход продолжался, но Ластик в него неполез – решил поосновательней исследовать камеру.

Сначала ничего не нащупал, под пальцами была лишь зернистаяповерхность бетона. Потом наткнулся на торчащую из стены металлическую скобу,горизонтальную. Зачем она здесь?

Пошарил вокруг – обнаружил над ней еще одну, точно такую же.Выше оказалась и третья.

Неужели… Неужели лестница?

Не позволяя себе обнадеживаться раньше времени, полез вверх,неведомо куда.

Похоже, и в самом деле лестница – подниматься по скобам быловполне удобно.

Скоро подъем закончился, и довольно неприятным образом:Ластик приложился головой о твердое, да так, что голова чугунно загудела.

Ощупав ушибленное темя, заодно потрогал и потолок. Оноказался не бетонный – железный.

Вдруг ноздри ощутили легчайшее, едва заметное дуновениесвежего воздуха.

Откуда?!

Ластик прижался головой к железу, замер.

Где-то совсем рядом определенно была щель. А за ней –открытое пространство.

Может быть, это не потолок, а крышка или дверь?