семьей. Два члена этой семьи были прямо перед ней, зарыты глубоко под землю, а за спиной стоял тот, кто похоронил самого себя глубоко внутри, закрыв его бетонной плитой, которую невозможно переломить.

— Пойдем в здание, — Сокол положил руку ей на плечо. — Сорока боится грома, а он загремит с минуты на минуту.

Глава 25. Гнездо

«…Постою немного на пороге,

а потом отчалю навсегда

без музыки, но по той дороге,

по которой мы пришли сюда.

И поскольку сердце не забыло

взор твой, надо тоже не забыть

поблагодарить за все, что было,

потому что не за что простить…»

Помнишь дождь на улице Титова. Борис Рыжий.

Гарканье птиц все чаще сотрясало лес, а буйная дождливая осень затихла, и теперь погода хоть и была переменчива, но все же чаще было спокойно и слегка ветрено. Солнца почти не было видно, а серое небо давило так яростно, будто хотело раскатать тебя в лепешку. Но пока ливень не размывал тропинки и не ударил мороз, то пусть давит, хуже оно, по крайней мере, не сделает. Густой туман постепенно рассеивался, и вскоре тенистая поляна потеряла свою загадочность, оставляя лишь ничем непримечательную привычную опушку. Сонливость и подавленность могли расслабить и сделать Щегла чуть менее расторопным, но куда уж им бороться с желанием превзойти свои собственные ожидания и стать похожим на Сокола. Не во всем, но хотя бы приблизиться к тому уровню уверенности и силы, хотя бы дотянуться до него кончиками пальцев. Упорство ли или усталость Ласточки сыграли ему на руку, и после нескольких минут тренировки Щеглу удалось одолеть ее, повалив на лесную землю без шанса реабилитации. Ласточка раскинула руки в стороны и устало вздохнула. Похоже, она сама была рада окончанию тренировки. За что Щегол был благодарен, так это за то, что Ласточка никогда не поддавалась и не старалась потешить эго Щегла, как он постоянно делал с Сорокой. Ласточка вела себя жестко, но не жестоко, что давало размах Щеглу для собственного роста. В конце концов, именно благодаря этому он сумел сравняться с ней в мастерстве.

— Молодец. — Ласточка вскинула в воздухе руку с поднятым большим пальцем. — Это было хорошо.

Щегол откровенно ликовал в душе. Обычно от Ласточки можно было услышать что-то неопределенное, нейтральное, но сейчас она в открытую хвалила Щегла. Самому ему было сложно отследить свои успехи, но если даже Ласточка видит их, то вся работа была проделана не зря.

— Почему ты решила возобновить тренировки? — Щегол сел на поваленное дерево.

Тренировки они прекратили сразу, перед тем, как Ласточка должна была уехать, и не тренировались больше двух месяцев. Но сегодня ранним утром Ласточка разбудила Щегла и заставила выйти на тренировку. Сначала Щегол думал, что это какая-то уловка, и в итоге Ласточка захотела просто поговорить. Он очень надеялся на эту уловку. Но Ласточка не сказала ему ни слова, а сразу же начала атаку.

— Сокол попросил, — она положила руки себе под голову.

— Понятно. — Щегол равнодушно пожал плечами. — Попросил или все-таки приказал?

Ласточка нахмурилась. На секунду Щеглу показалось, что он останется без ответа и прямо сейчас она встанет и уйдет. Но почему-то эта липкая язвительность так и лилась из него. А он и не хотел это прекращать.

— Что-то не так? — Ласточка изогнула бровь. — Что с тобой?

Он злился. Сам не понимал, на что, но злился. Эта злость была скорее похожа на детскую обиду, когда ты дуешься, потому что хочешь, чтобы на тебя обратили внимание, погладили по голове и сказали, что все будет хорошо. И чего было Щеглу рассчитывать на какие-то беседы с Ласточкой? Возможно, подсознательно, из-за проведенной им однажды параллели, теперь Щегол надеялся возместить Ласточкой утрату Сизого.

— Со мной все в порядке. — Щегол повел плечом. — Ласточка, может, я тупой, конечно. Но я не понимаю, почему с тобой у меня постоянно какие-то эмоциональные качели. То ты добра ко мне, то меня не существует. То мы разговариваем, то ты на меня даже не смотришь. — Он погрузил пальцы в светлые волосы и слегка потрепал их. — Иногда у меня складывается впечатление, что ты опасаешься меня. Словно я какой-то зверь воплоти.

Ласточка смотрела куда-то вдаль и, казалось, совершенно не слушала. Могло показаться, что она давно задумалась о чем-то своем, и до слов Щегла ей не было никакого дела. Так мог подумать любой, кто знал Ласточку меньше дня. Но Щегол уже давно для себя определил, что если она находится здесь, то она слушает. А если Ласточка еще и остается рядом, значит, еще есть шанс на какой-то ответ. Возможно, ему следовало остановиться, чтобы добиться какого-то объяснения. Чтобы она ответила, почему так ведет себя и наконец, все прояснилось. Но Щегол не остановился. Раз уж у него выдался момент, чтобы высказать все то, что копилось в нем так долго, то он не откажется от такого шанса.

— Мне интересно с тобой. Просто интересно. В тебе есть огромная сила воли, удивительное мастерство, что просто не может оставить никого равнодушным. Но, Ласточка, даже слепой заметит, что всем этим ты компенсируешь что-то еще. Пусть это глупо и самонадеянно, но я хочу помочь. — Не дождавшись ответа, он продолжил. — Ты молчишь. Так делал Сизый, когда речь заходила о том, что задевает. Я могу быть тебе другом. Ты мне веришь? — Щегол нахмурился и поджал губы. — Ласточка, послушай, я хочу быть тебе другом.

Ласточка посмотрела на Щегла. Она тяжело вздохнула, а после потерла глаза.

— Я не Сизый. Не надо меня спасать и не нужно искать во мне друга. — Она поднялась с земли. — Мы с тобой просто знакомые, которым велено тренироваться, чтобы ты не потерял сноровку. Так тебе станет легче?

— Да не знаю я, от чего мне станет легче! — Щегол спрятал лицо в руках, а после снова посмотрел на Ласточку.

Она отдернулась, словно ее ошпарило кипятком. Ласточка взглянула на Щегла, словно он прямо перед ней превратился в оборотня, а после отвела взгляд в сторону, чтобы больше не смотреть. Щегол замолчал и напугано посмотрел на нее, задумываясь, чем мог обидеть. Сделав несколько шагов назад, Ласточка приготовилась ретироваться с поляны. Напоследок она обернулась и тихо сказала:

— Ты прав, я опасаюсь тебя, — она больше не оглянулась и просто растворилась меж сосен.

Щегол остался один посреди поляны. Идти следом за Ласточкой не хотелось, а уж тем более больше не хотелось предпринимать никаких попыток найти точки