– Алло, говорите.

– Макс, привет, – проблеяла она неуверенно.

– Алевтина, это ты, что ли? – спросил он, зевая.

– Ну да, я, – Алька лихорадочно пыталась придумать, как следует с ним поговорить.

– А ты на часы смотрела? – полюбопытствовал Макс. – Ты в курсе, что приличные люди посреди ночи не звонят чужим мужьям?

– Так ведь и приличные мужья хотя бы изредка да бывают дома в отсутствии жены, – нашлась Алька. – А тебя ни днем с огнем, ни ночью с фонариком не обнаружить! Я даже на работу тебе звонила, так и там тебя не застать.

– А по какому поводу ты столь тщательно за мной охотишься? Зачем я тебе понадобился? – заинтересовался Максим.

– Ну как тебе сказать, хотела узнать, как у вас с Ликой дела? Подруга не звонит, совсем зазналась. И потом, помнится, ты отговорил меня от поездки в Домбай, потому что у тебя были какие-то планы. Оказалось же, что ты никуда не поехал, торчишь в Москве. И мне не позволил, и сам передумал.

Алевтина разговаривала с ним довольно резко, хотя никогда не позволяла себе подобного тона. Она чувствовала себя задетой, в том, что вынуждена перед ним оправдываться, и еще из-за того, что только что пережила самый щекотливый разговор с Ликой за все время их дружбы. Она была неприятно поражена тем, что он себе спокойно спит дома, когда его жена в очередной раз едва не погибла от руки наемного убийцы. Лика мучается от боли и страха, переживает, что его взяли в плен, а он дрыхнет, как ни в чем ни бывало

Но с Макса, как с гуся вода. Суровые намеки Алевтины не произвели на него никакого впечатления, он умел моментально приспосабливаться к собеседнику, вот и сейчас он сориентировался мгновенно.

– Алевтина, лапочка, хочу заметить, что ты лезешь не в свое дело. Ты, конечно, подруга моей жены, но хочу тебя предупредить, что не позволю никому, в том числе и тебе, совать нос в наши с ней отношения. Понятно? Так что будь любезна, оставь свое любопытство при себе, я не намерен перед тобой ни в чем отчитываться. Не твое дело, что и когда я планировал, да отчего-то передумал. Ясно? Так что, спокойной ночи, дорогая!

И тут этот наглец отключился, не дав ей даже слова вымолвить. Альке показалось, что ее оплевали с ног до головы. Вот скотина! Правильно Лика сделала, что наставила ему рогов! Она мстительно скривила рожицу телефонной трубке и пристроила ее на рычаг. Нет, каков наглец, возмущалась она, ведь ни капли совести у человека. То в ногах ползал, умолял о помощи, потом выяснилось, что врал для чего-то, а теперь ее же еще и отфутболил, когда она попыталась выяснить, как у него идут дела.

В комнату вошла Лика, пытаясь вытереть полотенцем, с помощью одной руки, мокрые волосы.

– Как на свет народилась! – сообщила она. – И жить сразу стало легче, и боль, кажется, отступила.

– Сейчас тебе еще лучше станет, – мрачно пообещала Алька, – я только что разговаривала с твоим мужем.

– Он позвонил? – ахнула Лика.

– Ага, держи карман шире! Это я ему позвонила, так вот он спокойненько себе спал! Спал после того, как манкировал вашу встречу!

– Как это спал? – захлопала глазами Лика.

– Думаю, сладко! – кипятилась Алька. – Ты едва не сгорела заживо, руки ноги ломала, с крыш сигая, а он себе дрыхнет, ничуть не тревожась, что с тобой так и не встретился. Тут одно из двух, либо он в Поповку не ездил, либо ему плевать на тебя с высокой колокольни, ну сгорела и сгорела, подумаешь!

Лика плюхнулась на диван, пытаясь понять, что происходит. Как же так, вместо того, чтобы бегать по Москве и искать ее, Макс созерцает сладкие сны в их супружеской кровати?! Да что же это такое делается, а? Наверное, она действительно проглядела, как ее брак превратился в фикцию! Не помня себя от гнева, она схватила трубку и, не обращая внимания на Алькины отговоры, набрала домашний номер, и едва муж ответил, заорала, как будто ее посадили на раскаленную сковороду.

– Как ты можешь? Как ты можешь спать, когда я чуть не погибла? Тебе что, совсем наплевать убьют меня или нет? Макс – ты свинья, слышишь, и я не желаю иметь с тобой никакого дела! Я презираю тебя! Предатель! Вместо того, чтобы кинуться мне на помощь, ты наплевал и забыл, а меня чуть заживо не сожгли!

Она набрала в легкие побольше воздуха и вдруг заподозрила, что ее никто не слышит. На том конце трубки царила гробовая тишина.

– Алло, Макс, ты меня слышишь? Алло? Ты что там, онемел? Я с кем разговариваю?

В трубке раздались короткие сигналы. Лика растерянно посмотрела на трубку, потом на вытянутую в струнку Алевтину и заплакала.

– Он бросил трубку, – причитала она, – взял и бросил трубку! Он даже не стал со мной разговаривать! Ты права, ему просто плевать!

– А ты номером не ошиблась? – попыталась придумать Алевтина более менее правдоподобное объяснение неправдоподобному поведению вероломного Макса.

– Да как бы я, – икала Лика, – могла перепутать? Что я, совсем того?

Алька схватила трубку и нажала на кнопку повтора, там вновь раздались короткие гудки, зато в специальном окошечке высветился набранный номер. Сомнения отпали сами собой, Лика набрала все цифры верно. И если бы Алька сама не разговаривала с Максимом, то можно было бы искать какие-нибудь другие объяснения этому странному факту, но ничего путного в данной ситуации на ум не шло. Макс, услышав голос жены, бросил трубку, не захотев выслушивать ее обвинений в равнодушии и черствости.

Лика рыдала минут двадцать. Раз пятьдесят они набирали Макса, чтобы объясниться. Но трубка коротко пищала, повествуя о том, что он либо неправильно отключился, либо болтает с кем-то. Второе объяснение было мало правдоподобным, поэтому интуитивно девушки остановились на первом. Делать было нечего, приходилось принимать сей факт как данность – Макс не желал общаться с женой. Она даже хотела поехать домой и набить ему морду своим гипсом. Но Алевтина отговорила ее от такой акции. Время было позднее, лучше было отложить разборки назавтра.

Наплакавшись вволю, Лика уснула тревожным сном. Рука болела. Сны снились ужасные. Она ворочалась и стонала, мешая спать подруге.

***

И уж совсем не спалось Кирсанову. Он решил, что когда поймает эту однорукую, то выдернет ей еще и ноги, чтобы неповадно было от него бегать. У Бориса он на всякий случай выяснил телефон мужика, увезшего Лику из Поповки. Сначала он ему позвонил, представился, объяснил, что номер ему любезно подсказал Борис, после чего поинтересовался, куда именно он отвез Лику. И тут эта тварь нагло заявила, что знать не знает, кем доводится Кирсанов пострадавшей женщине, поэтому информацию о ее местопребывании разглашать не намерен. От такой упертости Кирсанов немного растерялся, чем Федор и воспользовался. Он не просто отключился, но еще и выключил телефон, чтобы предотвратить последующие звонки Кирсанова.

Сказать, что его чуть не расплющило от злости – это ровным счетом ничего не сказать. Минут десять он склонял Федотку по папе и по маме, не переводя дыхания. Потом выдохся. Стас, немой свидетель поражения друга, выждал момент и предложил пробить номерок сотового.