— Простите, я ищу Беатрис Агилар. Вы не знаете, оназдесь?

Девушки обменялись ядовитыми взглядами и принялись сверлитьменя взглядом. Одна спросила:

— Ты ее жених? Младший лейтенант?

Я неопределенно улыбнулся, они истолковали мою улыбку какутвердительный ответ. Одна из девушек улыбнулась, робко и отводя глаза, аостальные стали воинственно на меня наступать. Предводительница сказала:

— Я представляла тебя совсем другим.

— А форма где? — спросила вторая и недоверчивоменя оглядела.

— Я в увольнении. Вы не знаете, она уже ушла?

— Беатрис сегодня на занятиях не было, — заявилапервая с дерзким видом.

— Не было?

— Не было, — подтвердила она, самоподозрение. — Раз ты ее жених, должен бы об этом знать.

— Я — жених, а не жандарм.

— Ладно, пошли, — заключила та, заводила. —Придурок какой-то.

Две из них прошли мимо, покосившись на меня с гримасамиотвращения, а третья немного задержалась и, убедившись, что подруги на нее несмотрят, прошептала:

— В пятницу она тоже не приходила.

— Ты знаешь, почему?

— Ведь ты — не ее жених, правда?

— Нет. Просто друг.

— Мне кажется, она болеет.

— Болеет?

— Это сказала одна девочка, она звонила ей домой. Все,мне пора.

Я даже не успел поблагодарить ее, девушка убежала костальным, ожидавшим ее в конце коридора с недовольными лицами.

— Даниель, наверняка что-то произошло. Двоюроднаябабушка скончалась, у попугая свинка, подхватила насморк от прогулок в короткойюбке… Бог знает что еще. Вопреки вашему твердому убеждению, Вселенная не пляшетпод ту дудку, что у вас в штанах, даже если вы свято в это верите. На будущеечеловечества влияют другие факторы.

— Вы считаете, я не в курсе? Будто вы меня не знаете,Фермин.

— Дорогой мой, если бы Господь одарил меня бедрамипошире, я мог бы вас родить: настолько хорошо вас знаю. Послушайте меня.Перестаньте нервничать, дайте себе отдых, от ожидания душа ржавеет.

— Вы надо мной смеетесь.

— Нет. Я за вас беспокоюсь. В вашем возрасте такие вещикажутся концом света, но всему есть предел. Сегодня вечером мы с вами пойдемкутить напропалую в одно впечатляющее местечко на улице Платерия, мне сказали,что там потрясающие девчонки-северянки, только что из Сьюдад Реаля, которыераздевают аж до скальпа. Я угощаю.

— А что скажет Бернарда?

— Девочки для вас, а я посижу в зале, почитаю газетку,полюбуюсь издали. Я теперь придерживаюсь моногамии, если не духовно, то, покрайней мере, фактически.

— Спасибо, Фермин, но…

— Парень, который в восемнадцать лет отказывается оттакого предложения, просто плохо себя знает. Надо что-то с вами делать. Вот,держите.

Он покопался в кармане и протянул мне несколько монет. Яспросил себя, не этими ли дублонами он намеревался финансировать поход вроскошный гарем к нимфам с северных нагорий.

— Фермин, этого не хватит даже поздороваться.

— Вы из тех, кто, свалившись с дерева, до земли недолетает. Вы что, всерьез думали, что я отправлю вас к проституткам, а вы отних вернетесь с подарком в виде гонореи к отцу, самому святому человеку извсех, кого я знаю? Про девочек я упомянул, чтобы посмотреть на вашу реакцию,ведь я взывал к единственной работающей части вашего тела. Эти деньги для того,чтобы пойти к телефону на углу и пообщаться с вашей возлюбленной в интимнойобстановке.

— Беа определенно сказала, что звонить ей нельзя.

— Она сказала, что позвонит в пятницу. Сегодняпонедельник. Подумайте сами. Одно дело — верить женщине, другое дело — веритьвсему, что она говорит.

Его аргументы меня убедили, и я сбежал из лавки, дошел дотелефона-автомата на углу улицы и набрал номер Агиларов. На пятом гудке кто-тоснял трубку, но не ответил и только слушал. Пять секунд показались вечностью.

— Беа? — пробормотал я. — Это ты?

Ответ был похож на удар в живот:

— Сукин сын, клянусь, я из тебя душу вытрясу к чертямсобачьим!

В металлическом голосе слышалась сдержанная ярость, холоднаяи спокойная. Это напугало меня больше всего. Я так и видел сеньора Агилара утелефона в прихожей, по которому я столько раз звонил отцу сказать, что уже идудомой. Я молча слушал дыхание отца Беа, пытаясь понять, узнал ли он меня.

— У тебя не хватает смелости даже поговорить, подонок.Любая скотина может сделать то же, что и ты, но настоящий мужчина хотя бы непрятался. Мне на твоем месте было бы стыдно знать, что семнадцатилетняядевчонка гораздо мужественнее, потому что она отказалась говорить, кто тытакой. И она не скажет, я ее знаю. У тебя не хватает духу защитить Беатрис, иона заплатит за то, в чем виноват только ты.

Трясущимися руками я повесил трубку, вывалился из кабины ипоплелся обратно, даже не понимая, что наделал. Я не думал о том, что своимзвонком навредил Беа, меня заботило только одно: узнали меня или нет. Я сноваотрекся от человека, которого как будто любил, а на деле просто использовал,как и тогда, когда инспектор Фумеро избивал Фермина. Бросив Беа на произволсудьбы, я вновь поступил так же, я делал это снова и снова, каждый раз, когдажизнь хотела меня испытать. Минут десять я стоял на улице перед лавкой,стараясь успокоиться. Наверное, надо было перезвонить сеньору Агилару иназваться, сказать, что я люблю его дочь, и дело с концом. А если он потомнаденет форму и явится, чтобы расквасить мне физиономию, это его право.

Я уже готов был переступить порог нашей лавки, когда вдругзаметил, что из подъезда на другой стороне улицы за мной кто-то наблюдает.Сначала я принял этого человека за дона Федерико, часовщика, но с первоговзгляда было видно, что он выше и шире в плечах. Я вгляделся, и он неожиданнокивнул мне в ответ, будто приветствуя или давая понять, что ему совершенноневажно, обнаружил я его слежку или нет. Фонарь освещал сбоку его лицо, и чертыпоказались мне знакомыми. Он сделал шаг вперед и, застегнув плащ до самогоподбородка и улыбнувшись, затерялся в потоке прохожих, направляющихся кРамблас. Тогда-то я узнал его: полицейского, который держал меня, покаинспектор Фумеро избивал Фермина. Когда я вошел в лавку, Фермин взглянул наменя встревоженно.

— На вас лица нет.

— Фермин, у нас проблемы.

В тот вечер мы приступили к сложному, но не очень-тонадежному плану, который был разработан вместе с доном Густаво Барсело.

— Во-первых, надо убедиться, что вы не ошибаетесь и занами действительно следит полиция. Сейчас мы беззаботно прогуляемся по окрестностям,дойдем до «Четырех котов», поглядим, идет ли за нами этот тип. Но отцу — нислова, а то у него камни в почках образуются на нервной почве.