– Ньора Алессия, вас там спрашивают, – вырвал меня из размышлений голос Мартины.

Служанка застыла на пороге и смотрела на меня так почтительно, словно я была хозяйкой Навере.

– Кто?

– Он сказал, его зовут Ветто.

Помощник старухи Лючии? Интересно, что он здесь забыл?

– Проводи его в гостиную. Я сейчас спущусь.

Мартина поклонилась и выскользнула за дверь, а я задумалась. Что могло заставить Ветто объявиться в Навере? Узнал, что я стала любовницей герцога, и решил поиметь с этого выгоду? Или хочет передать послание от своей хозяйки? Да нет, вряд ли. С чего бы Лючии отправлять своего помощника за тридевять земель?

Я поправила волосы, убрала камень в потайной карман и решительно вышла из комнаты.

Дворец словно вымер. В коридоре стояла звенящая тишина, снизу тоже не доносилось ни звука, и когда я спустилась по лестнице, в атриуме меня встретило то же промозглое безмолвие. Казалось, с отъездом герцога дом погрузился в траур.

Я передернула плечами. Не слишком ли рано слуги взялись хоронить Абьери?

– Доброго здоровья, Алессия, – встретил меня в гостиной Ветто.

Выглядел он уставшим, но бойкие черные глаза светились обычным оптимизмом, да и улыбка осталась прежней – быстрой и немного хитрой.

Залатанная на рукавах коричневая верта, потрепанные штаны, грязные босые ноги, стянутые в небрежный хвост вьющиеся волосы – именно таким я запомнила Ветто полтора года назад, и с тех пор он ничуть не изменился. Разве что веснушек на лице прибавилось.

– И тебе не хворать, Ветто, – кивнула давнему знакомому и указала на кресло, предлагая сесть. – Какими судьбами?

– Хозяйка отправила. Велела тебя предупредить.

Парень сел на краешек кресла, поерзал и положил на колени старый, потертый берет. А потом взлохматил волосы и улыбнулся.

Я расположилась напротив:

– Предупредить? О чем?

– Лючия сказала, что аберон дару – ночь, в которую грань между нашими мирами истончается, уже миновала и у тебя осталось всего шесть дней, чтобы уйти. Иначе придется ждать еще шесть лет.

Сердце ухнуло куда-то вниз живота. Всего шесть дней. Так мало! Суд над герцогом состоится сегодня, но домой он сможет вернуться не раньше чем через несколько дней, и это при условии, что его никто не задержит. Святая Лючия, что же делать?!

Я прикусила губу. Ну как так-то? Я ведь думала, у меня еще есть время! А теперь, получается, оно вышло?

– Ты нашла камень? – Ветто смотрел серьезно, в карих глазах застыла тревога.

– Я знаю, где он хранится. – Мне не хотелось признаваться в том, что камень у меня.

– Поторопись, Алессия. Если задержишься в нашем мире надолго, он может привязать твою душу и ты не сумеешь выбраться. Каждый день, проведенный в Ветерии, меняет твое будущее, встраивает тебя в основу нашего мироздания, признает своей.

– Получается, чем дольше я здесь остаюсь, тем меньше у меня шансов вернуться?

– Да.

– А почему вы мне сразу этого не сказали?

– Лючия говорит, все должно идти своим чередом. – Ветто вздохнул и почесал лохматую голову.

– Значит, сейчас этот черед наступил? И для этого тебе пришлось добираться до Навере?

– Раз хозяйка велела, значит, так и надо.

– Ну да, – невесело усмехнулась в ответ.

Спорить с Лючией – себе дороже. Это я еще по прошлому общению помнила, а уж Ветто наверняка на собственном опыте изучил.

– Что ж, спасибо за предупреждение. Идем на кухню, велю тебя накормить.

Я поднялась и пошла к дверям. В голове неотвязно крутились сказанные парнем слова. Шесть дней. Всего шесть дней. Надо решаться. Что выбрать? Любовь и неопределенность или родину, дом и стабильность? Еще пару месяцев назад я бы и раздумывать не стала, но сейчас…

– А ты неплохо устроилась, – выйдя вслед за мной в коридор, хмыкнул Ветто. – Слышал, герцог в тебе души не чает?

– Не всем слухам стоит верить. – Я пожала плечами и прибавила шаг. Говорить о наших с герцогом отношениях не хотелось. Тем более сейчас, когда я сама не знаю, что ждет нас дальше.

– Сильвия! – войдя на кухню, подозвала кухарку.

– Ньора Алессия, – расплылась та в улыбке. – Что ж вы сами-то спустились? Могли бы и позвать, я бы пришла. Приготовить вам чего особенного?

– Нет, благодарю. Можешь покормить моего хорошего знакомого? – Я подтолкнула Ветто вперед, и тот неловко поклонился Сильвии.

– С радостью, ньора Алессия, – закивала кухарка. – У меня как раз паринда готова. И фротта свеженькая, с горошком. Да вы присаживайтесь, ньор. Вот сюда, стол большой, места хватит. Мария! Где тебя черти носят? – громко позвала она свою помощницу. – Опять небось с парнями у черного хода обжимается, – проворчала кухарка и принялась ловко накладывать в миски еду.

– Я скажу слугам, тебе приготовят комнату, – тихо сказала я Ветто.

– Не нужно, ньора Алессия, – покачал головой тот. – Не хочу задерживаться. Лючия сказала, чтобы через три дня вернулся. Осерчает, ежели опоздаю.

– Что ж, спасибо тебе. Вот, возьми, – я протянула парню несколько золотых динаров. – И поблагодари от меня Лючию. Скажи, я не забуду ее помощь.

Ветто молча кивнул, сунул деньги в карман и заработал ложкой, а я постояла немного, наблюдая, как быстро пустеют тарелки, попросила Сильвию собрать парню узелок с едой в дорогу и отправилась к себе.

Алессандро Абьери

Зал судебных собраний пестрел разноцветными вертами, глядел на него десятками лиц, гудел шумом разговоров и сверкал любопытными взглядами. В воздухе стоял крепкий запах пота. Погода проверяла жителей Риды на прочность невыносимой жарой, заставляя ньор обмахиваться платочками, а ньоров – утирать взмокшие лбы, но все окна в небольшом помещении были наглухо закрыты.

– Ньор герцог, вы все запомнили? – Старик Сарелли наклонился к Алессандро, разглядывая его из-под кустистых бровей обеспокоенным взглядом.

– Постарайтесь не говорить, пока вам не дадут слова. Это очень важно. Судьи не любят, когда обвиняемые ведут себя вызывающе.

Абьери криво усмехнулся. Выходит, он не вправе отстаивать свое доброе имя и должен сидеть и ждать, пока жалкая кучка крючкотворов вынесет приговор?

– Ньор герцог, вы обещали, что доверитесь мне, – сердито посмотрел на него Джованни.

– Не беспокойтесь, ньор Сарелли. Я постараюсь держать себя в руках.

Абьери показалось, что за окнами раздался звон колокола. Низкий, густой, тяжелый, с надсадными траурными нотами.

Алессандро поморщился. Странно. До ближайшего собора Святого Марка почти две стадии. Откуда мог взяться звон?