– Очень надеюсь, – проворчал старик, еще сильнее сдвинув брови, так, что они превратились в одну сплошную белую линию. – Ага, а вот и судьи. Мадонна! Кто это там? Неужели Гордени? А говорили, он давно отошел от дел. Вот уж не повезло так не повезло. Этот старый лев никогда не упустит свою добычу. Да не смотрите на него так, – тихо прошипел Сарелли. – И вообще, постарайтесь вести себя как можно незаметнее.

Незаметнее? Неужели кто-то может не заметить его в зале, в котором все собрались только для того, чтобы посмотреть, как вынесут приговор хозяину второго по величине герцогства Ветерии?

Алессандро вскинул голову. Плевать. Не хватало еще унижаться.

В сознание снова ворвался колокольный звон. Он бил громким тревожным набатом, и Абьери огляделся по сторонам, пытаясь понять, слышат ли этот звук остальные, но люди, собравшиеся в зале, никак не реагировали на все нарастающий гул. Неужели не замечают?

Алессандро нахмурился. Звон чуть стих, слившись с шумом разговоров и шарканьем ног, а потом растворился и исчез. Так и есть. Показалось. Нет никакого колокола.

Абьери выпрямил спину и широко расставил ноги, упираясь в потрескавшиеся плиты. Он сидел у так называемой Стены судьбы и смотрел поверх голов, стараясь не обращать внимания на жадное любопытство окружающих. Гумер застыл рядом темной тенью, Форнезе устроился в первых рядах, а Бруно вцепился в рукав верты Марко и беспокойно крутил головой, привлекая не меньше внимания, чем Абьери. Еще бы. Таких странных животных в Ветерии отродясь не водилось. А Бруно, наглец, пользовался вниманием, раскланиваясь направо и налево и одаривая ньор воздушными поцелуями. Сердцеед. В дальнем углу мелькнуло знакомое лицо. Точно. Мать Джунио, Бьянка. Смотрит на него как на исчадие ада, а в глазах горит колючая ненависть. Дай старой служанке волю, она бы его своими руками придушила.

Шум, раздавшийся справа, заставил Алессандро отвлечься. Из боковой двери в зал входили судьи, главный из которых, Гордени, уже кряхтел, занимая свое место на возвышении.

Абьери внимательно разглядывал тех, кто должен был решить его судьбу. Трое пожилых ньоров и два довольно молодых, чьи лица показались ему знакомыми. Ну да, точно. Одного он помнил по делу Бротто. А второго… Кажется, тот был с ним на приеме у Адриана.

Он прищурился, разглядывая традиционные для судейских синие верты и небольшие белые шапочки, свидетельствующие о чистоте помыслов. В последнем, кстати, у Алессандро возникали немалые сомнения – трудно соблюсти чистоту помыслов, каждый день сталкиваясь с человеческими пороками и страстями.

– Воздадим хвалу Господу, – устроившись в кресле, проскрипел Гордени и обвел присутствующих холодным, въедливым взглядом. – И испросим у нашего Создателя мудрости для решения дела об убийстве Джунио Скала, уроженца Навере и слуги ньора Алессандро Абьери, герцога Навере.

Гордени сухо закашлялся, потянулся дрожащей рукой к стоящему на столе кубку и поднес его к губам. Зал затих, наблюдая, как дергается кадык на худой шее судьи. Абьери даже показалось, что в звенящей тишине он слышит булькающие звуки глотков.

– Суд вызывает обвинителей, – промочив горло, заявил Гордени. – Главного дознавателя ньора Монтено и дознавателя ньора Скарпиа.

Абьери смотрел, как обвинители приближаются к креслу судьи, и отмечал каждый их жест, каждый взгляд и гримасу. Вот они, те люди, которые мечтают увидеть его в антимагических оковах, привязанного к позорному столбу. Интересно, что они рассчитывают получить от императора за верную службу? Повышение? Земельные наделы? Деньги?

Гумер оскалился и зарычал. Похоже, услышал его мысли.

– Молчи, – еле слышно приказал псу Алессандро.

Дог мотнул головой и улегся у его ног.

– Объясните суду суть дела, – проскрипел Гордени и снова закашлялся.

Сухой лающий звук отразился под сводами, сопровождаемый гулким шепотом собравшихся зевак. Кто-то из служек открыл окно, и в зал заседаний влетели отголоски бойкой жизни площади Варди.

– Тишина! – гаркнул один из судей, молодой, с узким лицом и лихими разбойничьими глазами.

Абьери попытался вспомнить, как того зовут. Бернини? Да, точно. Тогда, на аудиенции, он слышал именно это имя.

– Продолжайте, – посмотрел на Монтено Бернини.

– Мы прибыли в Навере по просьбе безутешной матери убиенного, донесшей кардиналу Маретти о ритуальном убийстве и попросившей помощи в его расследовании, – напыщенно заявил главный дознаватель. – После проведенного расследования, мы обвиняем герцога Навере в вероотступничестве, в общении с дьяволом и в ритуальном убийстве.

Круглое, гладкое лицо Монтено блестело, как медная сковорода, маленькие глазки бегали, сальные черные волосы спадали на верту неопрятными ровными прядями, но выглядел дознаватель так, будто уже победил в этом сражении.

Абьери нахмурился. Плохо дело. Если первым стоит вероотступничество, значит, его подвергнут освидетельствованию. Знал бы, что Бьянка дойдет до Маретти, велел бы запереть ее в комнате и никуда не выпускать, пока не придет в себя. Ну да что уж теперь?

Алессандро попытался просчитать, кому могут поручить процедуру. Не сказать, чтобы у него было так уж много доброжелателей среди церковников, но на того же кардинала Перрини он мог рассчитывать. Или на Мазерони. Хороший человек. Истово верующий, но при этом чуждый узколобого фанатизма. Возможно, они смогли бы доказать, что его тьма не опасна. Нужно поручить Марко переговорить с кардиналами. Время еще есть. Обвинения, затрагивающие вопросы веры, обычно рассматриваются несколько дней, так что они успеют подготовиться.

Алессандро бросил взгляд на Монтено. Тот уже успел изложить суду все доказательства, и Гордени приступил к опросу свидетелей.

– Ньор Ротт, вы были первым, кто прибыл на место преступления. Поведайте суду, что вы увидели?

Энрико Ротт вышел вперед, бросил взгляд на Абьери, словно извиняясь за то, что участвует в лживом фарсе, и принялся рассказывать своим глуховатым, бесстрастным голосом:

– Комната, в которой убили слугу, была залита кровью. Сам убиенный лежал на спине, с располосованным животом и вывалившимися кишками. На лице слуги застыл ужас, как будто перед смертью он увидел самого дьявола.

По залу прошел испуганный вздох. Где-то громко всхлипнула ньора, а следом раздался громкий крик:

– Сыночка моего убили! Кровиночку ненаглядную! Все он, изверг проклятущий! Он виноват! Он и Марио убил, тот до моего Джунито ему прислуживал, умертвил в злобе своей дьявольской!

Абьери узнал голос Бьянки и поморщился. Жалко ее, сама не понимает, что творит. Обезумела от горя и готова утопить в нем всех, кто окажется рядом.

Зал загудел, отовсюду послышались гневные выкрики, обстановка накалилась, и Алессандро кожей ощутил сгустившееся напряжение.

– Тишина! – призвал всех к порядку один из судей.

Выкрики затихли, но кое-где все еще раздавались вздохи и шепотки.