А вот он, Боб Тревис, обречен умереть, как и все остальные,кто не в состоянии оплатить себе место в суперкомпьютере или в морозильнике.Раньше все умирали, богатые и бедные, смерть примиряла всех, но сейчас деньгистали значить слишком много, они решают, только они определяют, кому жить, акому умереть! И прав проповедник Ричард Ольдсен, призывающий уничтожить этидьявольские изобретения, что раскололи человечество на обреченных умереть иполучивших пропуск в вечную жизнь. Господь всех сотворил равными, а те, ктостроит эти нанофабрики, морозильники и компьютеры для переселения, —служат дьяволу, выполняют его волю, они враги Господа нашего, с ними нужнобороться всеми силами. Господь оправдает тех, кто преграждает дорогу дьяволу,даже проливая кровь!

На одном из собраний общины проповедник сообщил, что воля иглас Господа дошли и до неверных магометан, они прониклись Его величием, и хотяпо-прежнему славят Его под именем Аллаха, однако же готовы помогать своим белымбратьям людьми, деньгами и оружием. После этого Боб Тревис, ближепознакомившись с братьями из арабских общин, проникся их мятежным духом,намного более решительным и яростным, чем даже у проповедника Ольдсена, принялимя Ахмеда Искандера и заявил, что если уж ему все равно суждено умереть, то онпотащит с собой и тех сволочей, которые рассчитывают на вечную жизнь толькопотому, что папочка оставил им большие деньги!

На перекрестке показалась тонкая фигурка, он рассчитывалувидеть внучку Изабель, она тоже начала посещать общину, однако это оказалсящуплый Трентон, один из тех, кому тоже не уготовано место в будущей вечнойжизни на земле, но которого примут с распростертыми объятиями в лоне Божьем:бедный, нищий, еще в молодости пропивший все в квартире, потом квартиру,спустивший все с себя, однако оставшийся чувствительным и всегда готовымпомочь, прийти на выручку, отдать с себя последнюю рубаху.

Пошатываясь, приблизился к грузовику, Тревис приоткрылдверцу, Трентон тут же вскарабкался и сел рядом, сразу потерявшись на громадномсиденье большегрузной машины.

— Хочешь выпить?

Тревис кивнул, но, когда рука Трентона протянула ему плоскуюфляжку, помотал головой и после внутренней борьбы отстранил.

— Нет. Могут остановить полицейские, не хочу, чтобыпахло спиртным.

— Ого, — сказал Трентон уважительно. — Тыпросто герой. Я бы так не смог…

— Почему? Ты раньше хорошо водил машину. Трентонхихикнул:

— От рома не смог бы отказаться. Даже в такой особыйдень. Завидую тебе, Тревис!

Тревис сурово смолчал. Проповедник Ольдсен говорит, что он,Тревис, вместе со взрывом услышит пение ангелов Господа, его сразу же примут вобъятия, вознесут хвалу за богоугодное дело, но даже если это и не так,все-таки он долго жил в этом проклятом мире и пропитался его безверием вГоспода, даже если это не так, то все равно приятно умереть, зная, что непропустит в вечную жизнь всю эту мразь, всю эту дрянь, которые могут получитьбессмертие только по беспримерной снисходительности Господа, который сам некарает… но, как объяснил проповедник Ольдсен, это он передоверил нам, людям,понимающим Его святое слово, Его цели и Его желания.

Перед зданием кинотеатра суетились корреспонденты, бралиинтервью у зрителей, телеоператоры снимали несметные толпы, что вливаются вовсе семьдесят дверей гигантского здания. Мрак видел, как из юркого автобуса выскочилаослепительно красивая молодая женщина с микрофоном в руках. Он сразу узнал ЛизМейдон, известную топ-модель, что на закате карьеры перешла в телеведущиедостаточно популярного канала. За Лиз из автобуса высыпали операторы, сразунацелили на нее телетрубы.

Олег тоже всмотрелся внимательно, Мрак по его лицу понял,что слышит шум и гам перед кинотеатром и как Лиз, ослепительно улыбаясь,обратилась к одному ошеломленному таким счастьем подростку:

— Вы идете на фильм?

— Да! — вскрикнул подросток. — А у вас правдасиськи ненастоящие?

Она кокетливо выставила грудь.

— А ты как думаешь?

Он жадно уставился на мощную грудь с сильно выпяченнымисосками, едва не прорывающими тончайшую майку.

— А мне… мне по фигу, какая она, — заявилон. — Это круто!.. Это клево!.. Так и в мне по фигу, кто с кем трахается,хоть с машинами, хоть с осьминогами. Нам нужно клевое кино!

Подростки вокруг ликующе зашумели. Лиз сказала победно вмикрофон:

— Новое поколение выбирает свободу и в половой сфере! Никакихограничений, никаких сдерживающих табу, никаких старомодных обветшалыхзапретов!

Со всех сторон раздались ликующие крики:

— Никаких!

— Запреты — вон!

— Можно все!

— Свободу, свободу!

Лиз прокричала в микрофон, не забывая улыбаться чарующе иобворожительно, налитые силиконом чувственные губы влажно блестели:

— Вы слышите меня?.. Мы еще не видели фильма. Но ужеможно сказать с полной уверенностью, что создатели фильма не промахнулись врасчетах на реакцию публики!

Мрак пробормотал:

— Это она загнула. Родители этих мальцов — тожепублика. Но они считают иначе.

— Родители дома сидят, — возразил Олег. — Ксожалению…

Тревис взялся за руль, спиной покрепче уперся в протертуюспинку сиденья. Это его машина, ставшая вторым, но годы идут, она стареет ещебыстрее, чем он, никогда им уже не мчаться по дорогам вместе… На миг сердцезахлестнула горечь осознания утраты, но тут же вытеснилась жгучей ненавистью кэтой жрущей и срущей молодежной швали, что заполняет сейчас Центр, празднуявыход очередного блокбастера. Раньше мы праздновали, плеснула злая мысль, ДеньНезависимости, День Труда, Рождество, День Благодарения, а теперь все этоймолодежной плесенью похерено, истоптано, испачкано, изосрано…

Трентон, уже стоя на обочине, услышал гул работающегомотора, вскинул руку.

— С Богом, — прошептал он. — Господи, примиего душу с миром.

Тревис ответил коротким жестом, машина медленно тронулась кворотам. Створки раздвинулись, мотор набирал обороты, Тревис глубоко вздохнул.Господи, во славу Твою! Ты слишком добр, чтобы наказывать нечестивцев, но мывзяли на себя эту неблагодарную работу. И мы ее делаем.

По сторонам поплыли дома с детства знакомых улиц, здесь всеизменилось с тех пор, все перестраивается и перестраивается. Ничего не осталосьсо времен его детства, все чужое, непривычное, будто здесь уже и не люди живут.Он помнил широкие тротуары, где люди гуляли группами. Сейчас оставленакрохотная полоска асфальта перед самыми домами, а вся ширь отдана под проезжуючасть, что, конечно же, хорошо, но и пешеходов жалко, что-то с их отсутствиемпотеряно.

Он соблюдал и скоростной режим, и все правила, даже заставилсебя улыбаться, человек с улыбкой меньше вызовет подозрений, так и ехал доцентральной части, по дороге встретил двух знакомых из шоферской братии,перекинулся парой слов, третьему издали помахал рукой, наконец впереди замаячилвыход на площадь, народу слишком много, поневоле выходят на проезжую часть,водители сейчас сюда уже не суются, даже полиция поставила знак, запрещающийвъезд…