– Самые умные и самые ученые – одним словом, самые лучшиелюди Земли. Мы знали, что подобная катастрофа теоретически возможна иподготовились заблаговременно. Мы договорились между собой, составили планчрезвычайной эвакуации, чтобы спасти самую ценную часть человеческойцивилизации – себя самих. И когда разорвались первые ракеты, мы все улетели наорбитальные станции. Часть этих станций к тому времени уже действовала, прочиебыли заранее подготовлены для запуска. Там было всё необходимое для возрожденияпланеты.

Пылесос все еще планировал над Москвой, но увлеченныйстрашной историей Ластик смотрел не на погибший город – на рассказчика.

– Мы кружили по орбите, пока на Земле все не утихло. Потомвернулись и начали уборку. Продезинфицировали, сделали санобработку. Посколькув живых остались только умные и ученые, дело шло быстро. Никто не мешал, никтоне отвлекал на глупости. Мы устроили мир по-своему, спокойно решили всенерешенные научные и технические задачи, и на Земле установился идеальныйпорядок. Каждый выбрал себе место и занятие по вкусу. Я, например, люблювозиться со стариной – приглядываю за Москвой и за СЗ-148 (раньше онаназывалась Парижем).

– И вас по-прежнему 884 человека?

– Нет, нас теперь 746. Некоторые были немолоды и нездоровы,они не дожили до окончательного решения всех медицинских проблем. Но, конечно,не пропали – это было бы расточительством. Я, например, собрано из профессораМагды Дженкинс, микробиолога, и доктора Итиро Ямады, специалиста поэлектронике. Мой мозг вместил знания, которыми обладали оба донора. Это оченьудобно.

Ластик боязливо покосился на гибрида. Значит, этоодновременно и женщина, и мужчина? Какой кошмар.

– А дети? Разве у вас не рождаются дети?

– С воспроизводством проблема. – Магдаитиро вздохнуло. Этобыло очень странно: явственный вздох, но без малейшего колебания воздуха. Невздох, а мысль о вздохе. – Понимаешь, мальчик из хронодыры, в Эпоху КВД дляпоявления ребенка требовалось, чтобы две человеческие особи (причем однаобязательно из мужского подвида, а вторая из женского) полюбили друг друга.Трудно объяснить, что такое – «полюбили». Это когда одному человеку кажется,будто он не может жить без другого человека. От этого совершались всякиеглупые, иногда даже саморазрушительные поступки. Наши слишком умны, чтобылюбить. Мы пробовали выращивать детей из живых клеток – клонировать, ноклонированные дети получаются неумными. И тогда мы решили, что станем вечными.У нас просто нет другого выхода, иначе цивилизация вымрет. Тогда-то и началасьэпоха 20 маября. Ну, ты насмотрелся на радуги? Летим, до начала сериала всегополчаса.

– А где вы живете?

– В Карпатских горах, – ответило вечное существо, пробегаяпальцами по кнопкам, словно пианист по клавишам.

– Как же мы попадем к вам домой за полчаса?

Пылесос на секунду окутался туманом, который тут жерассеялся, и обнаружилось, что Москва исчезла – под прозрачным днищем виднеласьзеленая трава.

– А мы уже дома.

Кабина скользнула вниз, и Ластик увидел чудесный пейзаж:синие горы, озеро, заснеженную вершину вдали.

– Мы уже в Карпатах?! Так быстро?

– Это называется гипертранспортация – перемещение сквозьскладки пространства. Время на путешествие не расходуется, только энергия. Идемже, пора завтракать. У меня режим.

Женщино-мужчина направился к большой травянистой кочке, и тавдруг отъехала в сторону, открыв уютный, наполненный мягким светом вход.

– Пожалуй, можно открыть окна, роса уже сошла, – то лисказало, то ли подумало Магда-итиро.

На склоне в нескольких местах приподнялся дерн – будто самагора взяла и открыла глаза.

– Я построил себе дом поближе к природе. Здесь хорошееместо, земля вся пропитана позитивной энергией, – объяснила хозяин-хозяйка, ведягостя внутрь.

Ластик увидел очень просторную комнату с гладкимидеревянными стенами, на которых висело множество картин в золотых рамах. Затомебели было немного – лишь невысокий стол да несколько странных шаров приятногопушистого вида.

– Как у вас красиво, – вежливо сказал Ластик. – Вы здесьживете один, то есть одно?

– С соседями. Президент Рамирес поселился в Альпах, этовсего тысяча километров отсюда. А мой близкий друг сенатор Хоббс живет наберегу Балтики, это еще ближе, – ответило существо из будущего.

– И вам всем не одиноко? Мир такой большой, а вас так мало!

Магдаитиро, сосредоточенно нажимавшее какие-то кнопки напульте, замерло, слегка наклонило голову набок. Послышалось какое-тонеразборчивое, очень быстрое бормотание, будто кто-то включил магнитофон наускоренную перемотку.

– Простите, что?

– Это я обдумывало твой вопрос. Да, нас немного. Но зато унас ценят каждого жителя Земли. Не то что твои «нормальные» люди. У них сильныемучили слабых, даже убивали, а остальным хоть бы что. А у нас, когда докторЛипшюц, живущий в Антарктиде, упал в ледяную воду и подал сигнал бедствия, втечение минуты явилось больше пятисот Наших, а остальные прибыли в течениеследующих пяти минут. Никогда еще на одном айсберге не собиралось стольконароду! Мы все – Очень Уважаемые Люди. Мнение каждого драгоценно. Невозможносебе представить, чтобы наши приняли какое-то решение, если оно не устраиваетхотя бы кого-то одного. Правда, никаких коллективных решений нам приниматьдавно уже не приходится. Мир функционирует в абсолютном порядке. Все проблемыустраняются еще до их возникновения. Ближайшая катастрофа случится через 182оборота планеты вокруг Солнца: в Землю должна попасть большая комета. Но непопадет, потому что через 102 оборота мы выпустим ей навстречу баллистическийснаряд, который изменит ее траекторию… Еще четыре команды, и завтрак будетготов, – снова занялось Магдаитиро пультом.

Было ужасно интересно, чем здесь кормят, но, пока непригласили к столу, Ластик, как и подобает воспитанному мальчику, сделал вид,что интересуется живописью. Прошел вдоль ряда картин, и одну сразу же узнал.

– Какая хорошая копия «Моны Лизы», – сказал он тономзнатока, чтобы блеснуть перед жителем будущего эрудицией. Пусть не думает, чтомальчики 21 века были невежами.

– Почему копия? Это оригинал. Я беру в СЗ-148 картины,которые мне нравятся. Надоест – вешаю обратно в Лувр и беру другие. Ну, прошусадиться.

Магдаитиро пододвинуло пушистый шар, село на него –оказалось, что это кресло.