— Вы все еще не объяснили мне, Кабах, что заставляетвас полагать, будто этот человек — Белгарион.

— Я был в Тол-Хонете несколько лет тому назад, —ответил Харакан. — В то же самое время там был и Белгарион — думаю,приезжал на похороны. Кто-то и указал мне на него.

— Полагаю, доблестный дагаш ошибается, — сказалСади. — Ведь тогда он всего лишь мельком видел Белгариона, к тому жеиздали. Это едва ли можно счесть убедительным доказательством его правоты.Повторяю вам, это не Белгарион.

— Он лжет, — бесстрастно сказал Харакан. — Яистинный дагаш по крови. А мы отличаемся наблюдательностью.

— Но я тоже наблюдателен. — Ургит сузил глаза ивнимательно поглядел на Харакана. — Невзирая ни на что, дагаши — тожемурги, а каждый мург по обычаю делает на лице разрезы, принося свою кровь вжертву Тораку. — Король указал на два едва заметных тонких белых шрама насвоих щеках. — Поглядите на этого дагаша, — продолжал король. —Я не вижу никаких отметин на его лице. А вы?

— Мой учитель не велел мне совершать обрядовогожертвоприношения, — быстро нашелся Харакан. — Он хотел, чтобы лицомое оставалось нетронутым — так мне легче путешествовать по королевствамЗапада.

— Сожалею, Кабах, — сказал Ургитскептически, — но это шито белыми нитками. Кровавое жертвоприношениеТораку — неотъемлемая часть обряда вступления мальчика во взрослую жизнь.Неужто вы были таким не по летам развитым дитятей, что ваш учитель вознамерилсясделать из вас шпиона прежде, чем вам исполнилось десять лет? Но даже и в этомслучае вам все равно непременно пришлось бы совершить ритуал — иначе вы немогли бы ни жениться, ни переступить порог храма. У вас могут отсутствоватьшрамы на лице, но если вы и вправду мург, то где-то на теле у вас все же должныбыть ритуальные отметины. Покажите их нам, благородный дагаш. Явите намсвидетельство вашей верности Тораку и неопровержимое доказательствопринадлежности к народу мургов.

— Великий иерарх, — задумчиво проговорилСади, — уже не впервой на моих слуг возводят напраслину. — Онмногозначительно посмотрел на Хабат. — Это заставляет меня заподозритьнекий заговор среди ваших людей, цель которого — сорвать нашу миссию. Так чтоже за лица скрываются за фальшивыми бородами?

— Борода! — воскликнул Шелк, щелкнувпальцами. — Так вот почему я не смог сразу узнать его! Он сбрил бороду!

Ургит с изумлением поглядел на брата.

— О чем это ты, парень?

— Простите меня, ваше величество, — спреувеличенным смирением воскликнул Шелк, — меня сейчас осенило. Полагаю,могу все вам объяснить, не сходя с этого места.

— Хорошо, что хоть кто-то на это способен. Говори.

— Благодарю, ваше величество. — Шелк огляделся,изумительно разыграв тревогу, и вскинул руку. — Я алориец, вашевеличество. Прошу, внемлите мне! — обратился он к королю и всемприсутствующим мургам. — Я алориец, но не фанатик. Я твердо верю в то, чтов мире достаточно места и для алорийцев, и для мургов. Живите и дайте другимжить — вот мой девиз. В прошлом году я нанялся в солдаты к королю Белгариону —тогда он как раз посылал свою армию на осаду Реона в северо-восточной Драснии.Но ближе к делу. Я присутствовал при том, как Белгарион и его друг из Сендарии— кажется, звали его Дарник — захватили в плен главу Медвежьего культаУльфгара. Тогда он был бородат, но могу поклясться перед вами чем угодно: этотКабах и есть тот самый человек! И как же я сразу его не узнал! Ведь сам помогалвтаскивать Ульфгара в дом — после того, как Дарник свалил его с ног.

— Но что делал дагаш в Драснии? — спросил Ургит смастерски наигранным выражением изумления на лице.

— Но он вовсе не дагаш, ваше величество, —объяснил Шелк. — Когда король Белгарион с другом допрашивали его, правдавыплыла на свет: он оказался маллорейским гролимом — настоящее его имя Харакан.

— Харакан? — Агахак вперил в лжедагаша взор. Глазаиерарха тотчас же загорелись.

— Смешно! — фыркнул Харакан. — Этот маленькийподлец — один из слуг Белгариона. Он лжет, чтобы выгородить своего господина.

Иерарх выпрямился.

— Харакан — мелкая сошка в свите Урвона, к тому же яслышал, что его видели здесь, на западе.

— Полагаю, проблема налицо, Агахак, — сказалУргит. — Да и обвинения чересчур серьезны, чтобы их игнорировать. Придетсянам с тобой докопаться до правды.

Глаза жрицы Хабат сузились, а выражение лица сделалосьхитрым.

— Правды доискаться очень легко, вашевеличество, — объявила она. — Мой господин Агахак — самыймогущественный колдун во всем Хтол-Мургосе. У нас не возникнет трудностей — он прочтетмысли всех присутствующих, чтобы выяснить, кто из них лжет, а кто говоритправду.

— Ты и впрямь на это способен, Агахак? — спросилУргит.

Агахак пожал плечами.

— Это элементарно.

— Тогда сделай же это! Я и шагу отсюда не сделаю,покуда не узнаю, кто взойдет на борт вместе со мной.

Агахак глубоко вздохнул и принялся концентрировать волю.

— Господин! — вскричал вдруг гролим в капюшоне спурпурной атласной подкладкой, бросаясь к Агахаку, простерев впередруки. — Погодите!

— Да как ты смеешь! — взвизгнула Хабат, сверкаяглазами.

Но гролим не обращал на нее внимания.

— Господин, в том, что предложила тебе жрица, таитсяогромная опасность! Если кто-то из этих людей говорит правду, ты проникнешь вмысли могущественнейшего колдуна, в то время как твой собственный разум будетуязвим и беззащитен. Малейшее усилие с его стороны — и ты пропал!

— Ах да, — пробормотал Агахак, медленнорасслабляясь. — Этого я не предвидел. — Он повернулся к Хабатдостаточно проворно, чтобы заметить гримасу разочарования на ее обезображенномлице. — Но в высшей степени странно, как это столь великая жрица неприняла во внимание подобной опасности, когда предлагала мне прочесть их мысли.Или ты об этом помнила, Хабат? Неужто ты отказалась от намерения пробудить демона,чтобы сокрушить меня? Неужели пала столь низко, что прибегла к презренномуковарству? Как горько я разочаровался в тебе, моя возлюбленная!

Жрица отшатнулась с гримасой ужаса.

— Во всем этом необходимо разобраться, Агахак, —сказал Ургит. — Я даже близко не подойду к кораблю, пока не буду знатьвсей правды. Я дожил до своих лет лишь благодаря тому, что не позволял провестисебя.