— Пойду поговорю с коком, пусть приготовит что-нибудьгорячее к ее пробуждению.

— Тебе тоже неплохо бы поспать.

— Наверное. Ты прости, Гарион, я пойду. Не хочуоставлять ее надолго — вдруг она проснется, и я ей понадоблюсь. — И онпошел к камбузу.

Гарион выпрямился и оглянулся. Работавшие неподалекуморяки-мурги выглядели испуганными. То, что случилось вчера вечером, начистостерло с их лиц даже малейшие следы стойкого высокомерия; присущего всеммургам; они испуганно косились на пассажиров, словно ожидая, что любой из нихвдруг превратится в людоеда или морское чудище.

Пока Гарион и Дарник разговаривали, на корме показались Шелки Ургит.

Встав у поручней, они глядели на пенящийся след позадисудна, бегущего по темно-зеленым волнам, и белокрылых прожорливых чаек, спронзительными криками тучей летящих за кораблем.

Гарион направился было к двум братьям, но подходить не стал.

— Неприветливое местечко, — заметил Шелк, глядя наголые скалы, поднимающиеся из воды.

Маленький драсниец сменил свою потрепанную одежду, в которойходил в начале их путешествия, на простой серый костюм. Ургит угрюмо кивнул. Онлениво бросал куски черствого хлеба в бурлящий след за кормой, без особогоинтереса наблюдая, как чайки с пронзительными криками бросались вниз и тамсражались за каждый кусок.

— Хелдар, — спросил он, — она все время такделала?

— Кто?

— Полгара. — Ургита передернуло. — Онауничтожает всех, кто ей не по нраву?

— Нет, — ответил Шелк. — Полгара этого неделает, и никто из них не делает. Это не разрешается.

— Прости, Хелдар, разрешается или нет, но ведь я виделэто вчера собственными глазами.

— Я говорил с Белгаратом, — ответил Шелк, — ион мне объяснил. На самом деле Хабат и демон не были уничтожены — их отправилитуда, откуда пришел демон. Демона непременно следовало вернуть назад; ксожалению, Хабат пришлось уйти вместе с ним.

— К сожалению? Особой симпатии она у меня не вызывала.

— Я думаю, ты не совсем понял, Ургит. Убить кого-то —это одно, а уничтожить чью-то душу — совсем другое. Поэтому Полгара такнесчастна. Ей пришлось обречь Хабат на вечную муку и ужас. Когда человеквынужден сделать такое — страшнее ничего и быть не может.

— А кто это появился из воды вместе с ней?

— Алдур.

— Ты шутишь!

— Нет, правда. Я видел его всего однажды, ну, можетбыть, дважды. Это был действительно Алдур.

— Бог? Здесь? Что он тут делал?

Шелк пожал плечами.

— Ни одно человеческое существо не может справиться сдемоном без его помощи. Когда мориндимские волшебники вызывают демона, ониделают это очень осторожно, устанавливая четкие границы, в пределах которых тотможет действовать. А Хабат выпустила своего демона, ничем его не ограничив.Только бог смог бы совладать с демоном, имеющим такую свободу. А так как богидействуют через нас, Полгаре пришлось в этом поучаствовать. Все это оченьсложно.

Ургита передернуло.

— По-моему, я бы так не смог.

Они стояли бок о бок, опершись на поручни и наблюдая, как волныВеликого Западного моря бьются о голые скалы. Глядя на них обоих, Гарионподумал, что не увидеть их родства было просто нельзя. Они не походили друг надруга как две капли воды, но сходство их черт оказалось столь явным, что неоставляло никакого сомнения в том, что они братья.

— Хелдар, — спросил наконец Ургит, — а какимбыл наш отец на самом деле?

— Гораздо выше нас с тобой, — ответил Шелк, —и выглядел очень внушительно. У него были волосы серо-стального цвета, нос —такой же, как у нас, но он делал его похожим на орла, а не на крысу.

— А мы немножко похожи на грызунов, правда? —Ургит слегка улыбнулся. — Но я не это имел в виду. Каким человеком он был?

— Вежливым. С изысканными манерами, очень воспитанным иучтивым. Я никогда не слышал, чтобы он сказал кому-нибудь грубость. — Шелкговорил все это с унылым выражением лица.

— Но ведь он был лжецом?

— С чего ты взял?

— Он обманывал! Что уж тут говорить, ведь я-то — отнюдьне плод его вечной верности.

— Ты не совсем понял, — возразил Шелк, задумчивовзглянув на зеленые волны, на которых время от времени появлялись белыегребешки. — Несмотря на всю свою воспитанность, наш отец был изряднымавантюристом. Он с готовностью принимал любой вызов — просто развлечения ради,а бесконечная, ненасытная жажда странствий заставляла его всегда стремиться кчему-то новому. Думаю, если ты соединишь две эти его черты вместе, ты поймешь,почему он увлекся твоей матерью. Я был во дворце Рэк-Госку еще при жизниТаур-Ургаса. Все его жены либо находились под строжайшей охраной, либо сиделивзаперти. Наш отец просто не мог не воспринять это как вызов.

Ургит скорчил кислую мину.

— Это не слишком лестно для моего самолюбия, Хелдар. Я,видите ли, появился на свет только потому, что некоему драснийскому джентльменунравилось взламывать замки.

— Не совсем так. У меня не было возможности поговоритьоб этом с твоей матерью, но мне кажется, что они с отцом по-настоящему любилидруг друга. По крайней мере, они славно позабавились. Может быть, этимобъясняется и моя жизнерадостность? — Шелк вздохнул. — Ведь у негобыло не так много радостей с тех пор, как моя мать заболела. С ее болезнью всеего путешествия и приключения кончились.

— А какой болезнью она страдала?

— Это была чума. Временами она свирепствовала в Драсниии чудовищно уродовала внешность своих жертв. К счастью, моя мать ослепла, когдазаболела.

— К счастью?

— Она не могла видеть себя в зеркале. Наш отецоставался с ней до конца своей жизни и ни разу даже намеком не дал ей понять,какое обезображенное лицо видел, когда смотрел на нее. — Шелк помрачнел,стиснув зубы. — Это самый мужественный поступок, который я знаю. Делатьвид, что все нормально, ему постепенно становилось все труднее, ведь болезньбольше и больше искажала ее черты, и так продолжалось до самой его смерти. —Он быстро отвернулся. — Послушай, может, поговорим о чем-нибудь другом?

— Прости, Хелдар, — с сожалением произнесУргит. — Я не хотел бередить твои раны.

— Скажи, а каково это — расти во дворцеРэк-Госку? — спросил Шелк.