class="p1">– Во всяком случае, работа идет вам на пользу, – сказала Сибил, глядя на нее долгим, почти завистливым взглядом. – Вы выглядите совершенно счастливой!

– Я действительно счастлива, – ответила Мэвис с улыбкой. – Мне нечего желать на свете, кроме как умереть так же мирно, как я жила.

– Пусть этот день придет не скоро! – сказал я серьезно.

Она подняла на меня мягкий и задумчивый взгляд и ответила нежным голосом:

– Спасибо! Я не против, пусть приходит, лишь бы он застал меня готовой.

Она помахала нам рукой на прощание, и мы расстались.

Свернув за угол, мы несколько минут шли медленно и в полном молчании. Наконец Сибил заговорила.

– Я вполне понимаю ненависть, которую вызывает Мэвис Клэр, – сказала она. – Боюсь, я и сама начинаю ее ненавидеть!

Я уставился на нее, удивленный и раздавленный.

– Вы начинаете ее ненавидеть? Вы? Почему же?

– А вы настолько слепы, что не можете понять почему? – спросила она, и на ее губах заиграла та злая улыбка, которую я так хорошо знал. – Потому что она счастлива! Потому что в ее жизни нет скандалов, потому что она смеет быть довольной! Хочется сделать ее несчастной! Но как? Она верит в Бога, она думает, что все его заветы справедливы. С такой твердой верой она была бы счастлива на чердаке, зарабатывая всего несколько пенсов за день. Теперь я прекрасно вижу, как она завоевала своих читателей, – благодаря своей абсолютной убежденности в мыслях, которые она пытается внушить. Что можно предпринять против нее? Ничего! Но я понимаю, почему критикам хотелось бы ее уничтожить: если бы я была критиком, любящим виски с содовой и женщин из мюзик-холла, я бы сама хотела задавить ее за то, что она так отличается от остальных женщин!

– Вы непостижимы, Сибил! – воскликнул я с искренним негодованием. – Вы восхищаетесь книгами мисс Клэр – а вы всегда ими восхищались, – вы просили ее стать вашим другом, и на том же дыхании заявляете, что хотели бы уничтожить ее или сделать несчастной! Признаюсь, я не могу вас понять!

Мы остановились в тени каштана перед входом на нашу территорию.

– Конечно не можете! – ответила она спокойно. – Но я никогда не винила вас в непонимании. Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять саму себя, и даже сейчас я не вполне уверена, что правильно оценила глубину или поверхностность собственной натуры. А что касается ненависти к Мэвис Клэр, неужели вы не можете себе представить, что зло ненавидит добро? Что заядлый пьяница ненавидит трезвого обывателя? Что отверженная может возненавидеть невинную девушку? И что я – женщина, которая считает жизнь по большей части отвратительной, которая совершенно не доверяет никому, которая совершенно лишена веры в Бога, – может ненавидеть – да, ненавидеть! – Она сорвала пучок поникших листьев и разбросала зеленые клочья у своих ног. – Ненавидеть женщину, которая считает жизнь прекрасной и верит в существование Бога, которая не принимает участия во всеобщем лицемерии, которая вместо моей мучительной страсти к анализу приобрела и завидную славу, и почет у тысяч людей, и безмятежное довольство? Мне стоило бы жить для того, чтобы хоть раз сделать такую женщину несчастной! Но увы, она устроена так, что сделать это невозможно.

Сибил отвернулась от меня и медленно пошла вперед. Я следовал за ней в горестном молчании.

– Если вы не собираетесь дружить с ней, то вам следовало сказать ей об этом, – заметил я спустя некоторое время. – Вы ведь слышали, что она говорила о притворных заверениях в дружбе?

– Да, слышала, – ответила она угрюмо. – Она умная женщина, Джеффри, и будьте уверены, она поймет меня без каких-либо объяснений!

Услышав эти слова, я посмотрел на нее пристально, и необыкновенная красота Сибил произвела на меня впечатление почти болезненное. Подчиняясь внезапному припадку отчаяния, я воскликнул:

– О, Сибил, Сибил! Почему вы созданы такой, какая вы есть!

– И в самом деле, почему? – откликнулась она с насмешливой улыбкой. – И почему, будучи такой, какая я есть, я родилась дочерью графа? Родись я уличной девчонкой, я оказалась бы на своем месте. Тогда обо мне писали бы романы и пьесы. Я могла бы стать героиней, над судьбой которой хорошие люди проливали бы слезы, радуясь тому, как щедро я поощряю их пороки! Но как дочь графа, вышедшая замуж за миллионера, я – ошибка природы. Природа иногда допускает ошибки, Джеффри, и подчас непоправимые!

Мы уже дошли до нашего парка, и я, чувствуя себя совсем раздавленным, брел за ней через лужайку к дому.

– Сибил, – сказал я наконец, – я надеялся, что вы с Мэвис Клэр подружитесь.

Она рассмеялась и ответила:

– Мы сделаемся друзьями, я полагаю, на какое-то время. Но голубка неохотно водит компанию с вороном, а мне образ жизни и привычки Мэвис Клэр показались бы невыносимо скучными. К тому же, как я уже сказала, она, как умная и мыслящая женщина, слишком проницательна и разгадает меня с течением времени. Но пока смогу, я буду притворяться. Если я буду исполнять роль «светской дамы» или «меценатки», то она, конечно, и минуты со мной не выдержит. Придется взять на себя гораздо более трудную роль – роль честной женщины!

Она снова рассмеялась – жестоким смехом, от которого у меня похолодела кровь. Сибил медленно вошла в дом через открытую дверь гостиной, я остался один в саду среди колышущихся роз и деревьев и почувствовал, что прекрасный Уиллоусмир внезапно стал отвратителен, лишился своего прежнего очарования и превратился в не что иное, как заброшенный дом, где поселился призрак – властный и победоносный Дух Зла.

XXVIII

Течение человеческой жизни полно странностей, и одна из них – это совершенно непредвиденные события, которые за какой-то день или даже час могут привести к полной катастрофе там, где царил мир, и повергнуть в безнадежное состояние тех, кто чувствовал себя в безопасности. Подобно землетрясению, внезапные происшествия врываются в рутину обычной жизни, разрушая наши надежды, разбивая наши сердца и обращая наши радости в прах и пепел отчаяния. Эти разрушительные события начинаются, как правило, среди кажущегося процветания, когда их ничто не предвещает, со всей внезапной свирепостью бури в пустыне. Мы наблюдаем их в неожиданных, почти мгновенных падениях тех членов общества, которые гордо задирали головы перед своими собратьями и служили примером свету, претендуя на то, чтобы вести за собой остальных. Мы можем проследить это и в капризных судьбах королей и государственных деятелей, которые сегодня находятся в фаворе, а назавтра оказываются опозорены. Огромные перемены происходят с необъяснимой быстротой, и мы не удивляемся, когда члены религиозных