– Черт с тобой, супермен. Явка в… Ординское.

– Ордынское, – удовлетворенно поправил Мазур. –Ну, это, откровенность за откровенность, по пути. Интересно, как бы тырасспрашивала прохожих насчет адреса? Не можешь ведь не знать адреса…

Джен взглянула чуточку насмешливо:

– Ты знаешь, я тебя обманула немножко. Я по-русски знаю ещенесколько слов. «Поч-та». «Телеграф». У вас на вокзалах есть почтовая контора,а там найдется телефон-автомат…

– Убедила, – сказал Мазур. – Но все равно, одна тытуда не пойдешь. Повторяю, я всерьез опасаюсь, что тебе там могут дать поголове, твои же соотечественники. Допускаешь такую гипотезу?

– Теоретически, – нехотя созналась она.

– Ну, а я – практик… И потому – пессимист.

– Но не в квартиру же со мной…

– Под окошком постою, как влюбленный, – сказал Мазур. –Понимая всю щекотливость твоего положения. Ладно, посторожи, пока я все этозамаскирую снова… или нет! Есть идея получше…

Он за несколько минут привел тайник в состояние полнейшегоразгрома. Душу щемило от такого вандализма – одежду разбросал вокруг, срубивножом еще несколько кустов, рассыпал патроны, вывинтил запалы из гранат изабросил подальше. Еду и вовсе раскидал по прилегающей местности – очень скоронабежит мелкое зверье, распотрошит пластиковые пакеты, усугубляя картинуразгрома. И ни один преследователь так и не поймет, что же тут, собственно,произошло, что именно из тайника было взято – если было…

– Знание иностранных языков – великая вещь, запомни набудущее, – говорил он, шагая рядом с девушкой. – Есть однаневыдуманная история. Сто пятьдесят лет назад, в восемьсот сорок пятом, взакрытую тогда для иноземцев Японию заявилась английская эскадра. И стояла нарейде, пошевеливая пушками – мягко и ненавязчиво убеждала установитьдипломатические отношения. Японцы послали на корабли группу ниндзя. О ниндзямного наврано, но эти парни и в самом деле умели работать… Они тихонечкопроникли на корабль, просмотрели все бумаги в каюте командира эскадры, дажеподслушали его совещание с офицерами. И так же незаметно ушли… – он сделалтеатральную паузу.

– А где юмор?

– А юмор здесь в том, что означенные ниндзя при всей своейподготовке не знали ни словечка по-английски. А потому ни слова не поняли вбумагах, ни слова не уразумели из услышанного. Так-то… Подожди, – взял ондевушку за локоть. – Мы сейчас свернем вон туда…

– Зачем?

– А чтобы сделать круг и взобраться во-он на тот обрыв. Несамое удобное место для засады, но нам это на руку…

– Ты что, хочешь…

– Ага, – сказал Мазур. – За ветерком я наблюдаюдавно, он вот уже с час не меняет направления. Дует в направлении пройденногопути. Собаки нас не учуют. Не могу я оставлять этих ребят за спиной… Они неотстанут. Это Азия.

– Нехорошо как-то, – вздохнула Джен. – Это же мы кним нагрянули…

– Все я понимаю, – глухо сказал Мазур. – Но когдавопрос стоит примитивнейше, «кто кого», выбирать не из чего. Ты не вздумайвысовываться, без тебя справлюсь…

…На обрыве, вздымавшемся над длинной впадиной, забитойвысокими обомшелыми елями с длинными сухими ветвями, они пролежали часа четыре.Джен в конце концов задремала, улегшись ничком, подложив под щеку вязануюшапочку. Пару раз засопела носом во сне – но никаких признаков подступавшейпростуды пока что не было. У себя их Мазур тоже не чувствовал.

Ожидание – штука тягостная, и привыкнуть к нему невозможно.Мазур внутренне извелся, но лежал смирно, через каждые пять минут сритмичностью часового механизма поднося к глазам бинокль и изучая окрестности.Ветер так и не переменился, небо чуточку очистилось, но серого было больше, чемсинего.

Они появились, когда Мазур твердо постановил выждать ещечас, а потом отправиться восвояси другой дорогой. Переправа далась им нелегко –Мазур быстро рассмотрел, что одежда у них мокрая, даже обтрепанные меховыешапки. Трое, растянувшись цепочкой, продвигались трусцой на низеньких серых учагах.Вокруг невеликого аргиша[22] носилась черно-белая собачонка сзакрученным в колечко хвостом. Сразу видно было, что едут они, почти в точностиповторяя маршрут беглецов. Карабины наизготовку. По лицам не понять, молодыеони или старые – узкоглазые, морщинистые физиономии казались одинаковыми,изначальными, как эта тайга. Мазур чувствовал себя последней сволочью, нодругого выхода не было, в конце концов, они первыми начали стрелять инедвусмысленно дали понять, что намерены убить…

Тронул пальцем теплую щеку Джен. Она мгновенно проснулась, впервый миг недоумевающе хлопнула глазами. Мазур приложил ей палец к губам,ощутив на миг совершенно неуместную здесь мимолетную нежность, – ну неместо ей здесь, не место, дома надо было сидеть…

Показал знаками, чтобы лежала тихонечко и не высовывалась.Она столь же выразительным жестом заверила, что поняла, – но револьверположила рядом с собой.

Мазур бесшумно, упираясь локтями, припав к земле, подползпочти к самому краю обрыва. Дальше нет смысл а – и место начинается открытое, ичертова собачка учуять может, несмотря на ветер. Он не верил во всевозможныеколдовские способности, приписываемые соплеменникам его преследователей: есличто и было в старину, быльем поросло, отчего-то ведь гонятся с винтарями, неполагаясь на шаманское чародейство…

До них – метров семьдесят. Все шансы. Мазур задержалдыхание, прицелился в последнего и мягко потянул спуск.

Того словно бы шквальным порывом ветра снесло с оленя. Учаг,оставшись без седока, встрепенулся, но тут же побрел вперед. Донесся заливистыйлай собачонки. Двое оставшихся отреагировали с похвальной быстротой – посторонам прожужжали выпущенные наугад пули. Мазур выстрелил. Второй свалился уели. За ним – третий. Дистанция все же подвела – третий, выронив карабин,попытался отползти в сторону, он уже понял, откуда стреляют, полз прочь отобрыва… Глушитель со слабым щелчком плюнул желтым пламенем. Ползущий замер,шапка свалилась. Собачка металась вокруг, зло, потерянно гавкая. Мазур выждалеще минут пять – но никто из трех не шевелился, в бинокль видно было, что онимертвы, что олени равнодушно бродят меж деревьев. «Никакого проклятия с ЗолотойБабой не связано, – зачем-то подумал Мазур. – Никаких проклятий длянахала, дерзнувшего…» Но на душе от этого не стало легче, наоборот…

Дымок он учуял издали – собственно, даже не дымок, горячеедуновение, донесшее смешанный запах горелых смолистых сучьев и жареного мяса. Впервый момент рот непроизвольно наполнился слюной: они все это время жили наконцентратах и сублиматах, пусть чертовски питательных, Мазур предпочитал неотвлекаться на охоту.