– Не могу… – простонала Джен. Даже не упала – мягкосвалилась под дерево, словно лишенный костей манекен.

Мазур упал рядом. Не подгонял и не настаивал – видел, чтонаступил момент, когда человека и в самом деле нипочем не поднять, хоть ты ушиему отрежь.

– Полежи, – прохрипел он. – Расстегни все, чтоможно, пусть тело подышит… Кажется, оторвались. Можно передохнуть, – снялс нее шапочку, сам расстегнул на ней бушлат. – Ничего, выкарабкаемся…

Она лежала навзничь с закрытыми глазами, грудь, как обожалиизъясняться авторы дореволюционных дамских романов, бурно вздымалась. «А ведьстарею, – подумал Мазур, ощущая в легких уколы десятков тоненькихиголочек. – Укатали сивку крутые сявки…»

– Все, – выдохнула она. – Сломалась, кажется.

– Бог ты мой, что за пошлости, – хрипло ответил он, струдом подбирая английские слова. Казалось, все чужие языки выбило изпамяти. – Ты еще скажи: «Брось меня!» Или что-нибудь не менееклассическое… – и стал бесшумно копаться в рюкзаке, так, чтобы она невидела. – Не пори ерунды, специальный агент. До реки нам осталось всегоничего. И дальше пойдем не спеша, гарантирую…

Мысленно добавил про себя: «Потому что лезть в холоднющуюсентябрьскую воду таежной реки такими вот взмыленными – значит быстренькооткинуть копыта, несмотря на всю высокопробную химию из аптечки…»

– Оторвались? – спросила она слабым голосом.

– Похоже, оторвались, – сказал Мазур елико возможнободрее.

Но особенно этому факту не радовался. Они всего-навсего ушлииз прямой видимости – и только. Собак еще можно остановить аэрозолем, сбить соследа – а вот их хозяева, вобравшие тысячелетний опыт предков, так просто неотвяжутся. Способны читать малейший след, от сломанной веточки до притоптаннойтравы так же легко, как Мазур – боевой устав морской пехоты. Погоня будетдвигаться не так уж быстро, – но скорость вполне можно компенсироватьнеутомимостью. Вряд ли отстанут – Мазур на их месте ни за что бы не отстал.Все-таки – Золотая Баба, наверное, самый охраняемый от белых секрет тайги…

Так что нужно побыстрее переправляться на левый берег Кигина– тогда есть шанс стряхнуть с хвоста погоню или хотя бы усложнить им задачу. Уних-то аптечек нет, хоть и таежные жители, а плавать в такую погоду не любят,да и оленя в эту пору палкой не загонишь в реку… Обязательно останутся далекопозади.

Он привстал, вытянул левую руку и, взяв шею Джен в мертвыйзахват, метко вонзил в вену острие шприца-тюбика с «Приливом». Она несопротивлялась – то ли от неожиданности, то ли вымоталась до предела – и Мазурбез малейших хлопот, привычно и ловко выдавил тюбик. Когда осторожненьковынимал иглу, его ударом тока прошила пренеприятнейшая мысль: а умеет ли онаплавать?! До сих пор разговор об этом как-то не заходил. Правда, еще когда ониприближались к Таймунчи, Мазур раза три упоминал, что переправляться придетсявплавь. И она промолчала, приняла эту идею спокойно, значит, умеет… или нет?

Он пережил мгновение панического страха, что случалось раз всто лет. Ведь если не умеет – все рушится или по крайней мере осложняется допредела. Она вполне могла решить, что бравый супермен измыслил какой-то хитрыйспособ переправы, при котором она и ног не замочит… нет, слышала же: «Вплавь».

Джен пошевелилась, проворчала:

– Эти твои хамские манеры… Скоро и вовсе на иглу посадишь…

– Прижми-ка лучше пальчиком, – сказал Мазур, накладываяна место укола смоченную спиртом ватку. Аппетитно потянул носом воздух –машинально, как любой мужик. Помедлив, спросил: – Ты плавать умеешь?

– Конечно, – спокойно сказала она. – Это же входитв курс нашей подготовки. Я многое умею…

– Молодец, подруга Бэтмена, – облегченно вздохнулМазур.

– А если бы не умела?

– Вот об этом лучше не думать…

…Широкая серая река несла воды равнодушно и где-то дажевеличественно. Стоя рядом с Джен на берегу, Мазур на миг почувствовал себясовершеннейшим муравьишкой. А ведь в море, несмотря на его безграничныйпростор, такого чувства у него не возникало отроду…

– Придется лезть в воду? – спросила Джен с грустнойпокорностью судьбе и надеждой на чудо.

– Увы, – сказал Мазур, сбрасывая бушлат. – Одеждудолой, носки долой. Белье оставь – шерсть движений не связывает, и будетнекоторая иллюзия тепла, на первое время… Если сведет ногу судорогой, непаникуй. Тут же подавай голос. Главное – не паниковать. И не останавливаться.Раньше поплывем – раньше выплывем…

Он говорил уверенно, даже лениво, выдерживая солидный тонсамонадеянного по заслугам сибиряка, привыкшего, согласно американскимпредставлениям, каждое утро вместо зарядки нырять в сугроб прямо из окна – закомпанию с бродившими по двору белыми медведями. Но на душе было пакостно. Дажене за девчонку опасался – впервые в жизни испугался, что у него в холодной водеможет схватить сердце. Хватало примеров. Что, старость подползает? Нельзя жебыть вечным, с «морскими дьяволами» такого еще не случалось, даже старецПротей, по слухам, первый в истории подводный спецназовец, в конце концов помервместе с остальными дохристианскими богами…

– И в бою неравном пал кудрявый клен… – проворчал он,нагнетая в себе бодрость и боевую злость. Увидев, что Джен, уже разоблачившаясядо шерстяного белья, собиралась попробовать воду босой ногой, поторопилсякрикнуть, чтобы отвлечь внимание: – Эй, помоги! Возьми автомат, надень ботинкии подстрахуй. Мне еще деревце срубить нужно, я там заметил подходящее…

Он срубил ножом молодую елочку с пышными лапами, вполнеспособную поддержать на воде их багаж, весивший не меньше пуда. Когда они сГлаголевым обговаривали запасную трассу отхода, конечно же, подумали и о том,что придется переправляться через реки, не обремененные мостами и паромами. Ногерметичные мешки-поплавки и баллончики со сжатым воздухом остались в рюкзакахПетрова со Смитом, ничего не попишешь…

– Ну, вперед? – спросил он, добросовестноперекрестившись.

Взял в зубы пустой шприц-тюбик, напрягши мышцы, столкнул вводу елочку с привязанными к ней тюками – все упаковано надежно, не подмокнет,но лучше не думать о том, что на время переправы остались без оружия,беспомощные, как перевернутая на спину черепаха… Подтолкнул девушку:

– Входи в воду медленно, не паниковать. Не останавливаться.Марш!

И решительно двинулся первым. Холодная вода обожгла, каккипятком, сердце на миг ухнуло куда-то вниз, как бывает в пикирующем самолете.Он загребал одной рукой, левой подталкивая деревце, так и норовившее двинутьсяпо течению. Джен вовсю работала руками и ногами, показывая пока что неплохойстиль. Двухметровый кусок веревки, привязанной к их талиям, соединял, какпуповина.

Холод помаленьку проникал в каждую клеточку тела, казалось,он, подобно воде, плещется меж суставами, тугой струей поднимаясь по пустотелойтрубе-позвоночнику в череп. Веревка рывком натянулась, Мазур поднял глаза –нет, ничего страшного, просто Джен, подхлестнутая все еще бурлившим в крови«Приливом», вырвалась вперед. Он поплыл быстрее, прямо-таки волоча елку,веревка вновь ослабла.