Секунду Николай смотрел ему в глаза, потом кивнул.

— Мы уходим, старик. Не держи зла.

Визард не стал отвечать — сил было уже слишком мало. Он дажезакрыл глаза, но небо все равно осталось над ним, просвечивая сквозь веки,кружась, призывая. Еще чуть-чуть… чуть-чуть подожди…

Он знал, что прошло меньше пяти минут, прежде чем его лицакоснулась детская рука. Но минуты казались вечностью… и в этой вечности былалишь боль, но все равно — она стала последним подарком уходящей жизни. Толькомертвым не больно.

— Аркадий Львович…

Визард заставил себя поднять веки. Кирилл и Визитер… онисловно двоились перед глазами.

— Аркадий Львович! — уже с другой интонацией, успокаиваясь,повторил Кирилл. — Что вы?

— Ухожу… — он почувствовал, что задыхается, повернулсянабок, выхаркивая алую кровь. Кирилл вскрикнул, отстраняясь, Визитер придержалего за плечи, помогая выпрямиться. — Спасибо, — прошептал Визард.

— Почему?

— Так получается, мальчик. Знание мертво… беспомощно… в немнет спасения.

— Аркадий Львович, не надо…

Визард улыбнулся. Какими глупыми все-таки бывают дети. Какбудто он хочет этого…

— Если вы победите, то я еще вернусь… когда-нибудь. Чтобыпоспорить с вашей правдой. Так повелось…

Визитер замотал головой, молча не соглашаясь. Пусть. В миремного правд…

— Не плачь, Кирилл, — сказал Визард. — Помнишь, как тыговорил… «Но будет день, я вынырну из снов…» Когда настанет мое время… когда ястану нужным…

— Что мы можем сделать? — спросил Визитер.

— Победить. Убить… девушку.

— Как? — лицо Визитера не дрогнуло.

— Не знаю. Она неуязвима… пока ее любят, пока ей служат. Онапожирает чужую любовь и силу. Она… словно кривое зеркало, где все остается, новсе искажено. Она самое худшее зло… ибо пришла под маской добра.

— Аркадий Львович…

— Лишите ее любви, — прошептал Визард. — Я не знаю, как. Нопока ее любят, пока Прототип верит ей — она побеждает.

Кирилл кивнул сквозь слезы, то ли понимая, то ли простопытаясь показать, что слушает.

— А теперь уходите, — попросил Визард. — Пора… через семьминут здесь будет патруль. Уходите, весь район набит милицией.

— А вы?

— Мальчик, пусть мертвые хоронят своих мертвецов. Не бойсяза меня, я уже почти там.

Он закрыл глаза, ему не нужно было видеть, он и так знал,что Визитер утаскивает Кирилла, что мальчишки уходят. А небо кружилось,спускаясь все ниже. И, словно в насмешку, сила — его сила — все росла, достигаяпредела, который отправит его в очень-очень далекий путь. Он начал видеть то,что еще не случилось — рывками, вспышками, и лицо его искажалось то гримасойстрадания, то усмешкой. Потом он достиг пика.

Парад-алле.

Закрытие циркового сезона.

— Мразь… — прошептал он, когда смог понять, что происходиттам, в будущем.

Но в этот миг небо коснулось его.

— Отравитель, — сказал Скицын. — Гнусный, неумный отравительсебя и меня.

Визитер молча затянулся. Он сидел на лестничной ступеньке,рядом с грязной трубой мусоропровода. Улыбающийся Скицын стоял рядом, уперевруки в бока, чуть покачиваясь, словно дирижабль, заходящий на посадку.

— Ну так зайди, я быстро, — ответил наконец Слава.

— Ладно, пострадаю… Слушай, а чего ты за хоррор взялся?

— Я — взялся?

— Ну, все эти ужасы про диктатора…

Слава затушил сигарету о бетонный пол, подумал секунду,достал вторую.

— Не бойся. Это так… ночной бред.

— Слава, так какого черта ты в Москву приехал?

— Водки с тобой выпить.

— Причина принимается, но как второстепенная.

— Издателей потрясти.

Скицын с сомнением покачал головой.

— Ну-ну… Ты на сколько снял квартиру?

— На месяц.

— Значит, собираешься плотно здесь торчать… Слава, я же недурак. Ты сам на себя не похож.

— Знаю, — Визитер поднял голову, посмотрел на Скицына.Искушение открыться было болезненно-жгучим, садистски приятным. «Степа, апозвони Озерову… спроси, что он со мной пьет…»

— Степа, пошли, выпьем еще.

Степан пожал плечами:

— Тогда с условием, что ты никуда не поедешь. Переночуешь уменя.

— Нет.

Скицын секунду молчал:

— Ладно. Ты человек взрослый, сам решаешь, когда помирать.

Озеров рылся в «баре». Три картонных ящика были плотнозабиты вином самых разных сортов.

— Так… нет, это не будем. Гадость. Зачем я его брал? Этосовсем уж простое… А это хорошо.

Озеров мгновение размышлял, потом вернул бутылку на место.

— Разопьем, когда у тебя книжка выйдет. Для этого вина нужендостойный повод…

— Я сяду за твою машину?

— Угу, — Тимофей нашел, наконец, в своей коллекции что-то,отвечающее моменту. — «Бастардо Магарач». А?

— Здорово, — Ярослав вошел в коммуникационную программу. —Слушай, Тима, я засвечусь с твоего адреса?

— Давай-давай…

Ярослав запустил текстовый редактор. «Фидонет», любительскаясеть компьютерной связи, созданная лет десять назад в Штатах и охватившая весьмир. Принципиально бесплатная, живущая на энтузиазме участников. Любимое местообщения.

Что он хочет написать сейчас тем сотням людей, с которымидружит, спорит, ругается в виртуальном мире электронных ярлычков? Тем, кточитает его книги задолго до выхода, со жгущего глаза экрана, спорит с автором,отвешивает комплименты или ехидно замечает — «раньше ты писал лучше»? Кто онидля него — не имеющие ни возраста, ни лица, живущие где-нибудь в Твери илиАбакане, любящие тот дурацкий жанр литературы, с которым он связался раз инавсегда?

«Это не Тимофей Озеров, это Ярик Заров. Привет всем».

Он помедлил, потом добавил еще одну строчку:

«Я устал».

В прихожей затренькал звонок, и Озеров, отставив бутылку,вышел. Ярослав коснулся клавиатуры, записывая короткое письмо.