– Ты знал, что Грег оставил записку? – спросил Дор.

– Нет. Написал что-то интересное? – небрежно осведомился Штефан.

– Ну как сказать… Поделился подозрениями насчет слежки, – осторожно сказал Дор, наблюдая за Штефаном. Тот хмыкнул:

– Уверен, что это его почерк?

– Конечно. С чего ты взял, что ее могли подбросить?

– Всякое бывает.

– Штефан, вы были вместе, – останавливаясь, сказал Дор. – Неужели ты ничего не заметил?

– Грег отлучался пару раз, – неохотно произнес Штефан. – Я ждал его возле забегаловки, ему там что-то понадобилось, он не стал меня посвящать, что именно.

Дор кивнул и двинулся вперед. Он подумал, что если Грег написал о том, кто такая Матушка Дрю, то почему не написал, что подозревает Штефана в обмане? Или это всего лишь его домыслы, навеянные словами Бальтазара?

– Да, вы свернули в переулок, и на вас напали сзади, – задумчиво проговорил Дор и вспомнил слова Кордии о том, как умер Бернард. На него тоже напали со спины, а потом вздернули, как преступника.

– И если бы ты знал, как я себя виню за то, что согласился пойти этим путем! – в сердцах воскликнул Штефан. – Ведь знал, что это опасно! Пойди мы другой дорогой, все было бы иначе. Грег мой племянник, он моя семья, и я не знаю, как мне жить с этой потерей. Никогда себе не прощу.

– Понимаю.

– Так что он написал в записке?

– Что сомневается в тебе, – соврал Дор.

– Что за бред! – разозлился Штефан.

– Вот и мне интересно, что между вами произошло. Вам удалось выяснить, кто такая Матушка Дрю?

– Говорил же, что нет. На нас напали, прежде чем мы смогли что-то узнать, – возмущенно проговорил Штефан. – Ты что, подозреваешь меня в чем-то?

– А у меня есть такой повод?

– Ты делаешь все, чтобы его найти.

– Может быть, потому что ты мне лжешь?

– А что, если это Грег лгал тебе в своей записке? – вспылил Штефан. – Отчего ты решил, что там написана правда?

– Оттого, что он опасался за свою жизнь и боялся, что, если с ним случится что-то плохое, обстоятельства его смерти останутся неизвестными, – сказал Дор. Штефан выругался и стукнул кулаком по стене.

– Я понимаю, что у тебя сейчас тяжелые времена, – шумно дыша, проговорил Штефан. – Но я не позволю тебе подозревать меня в таких страшных вещах и клеветать на мое честное имя!

– И как же ты собираешься помешать мне? – склонив голову набок, спросил Дор. Лицо Штефана покрылось красными пятнами, а рыжие волосы стали похожи на щетину.

– Найду убийц и приведу их к тебе. Это все, что я могу сделать, чтобы ты мне поверил, – сказал Штефан и, развернувшись, быстро пошел по коридору.

Дор отметил, что он больше не хромает. Он вспомнил ту ночь, когда Кордия сбежала от него и как Штефан набросился на нее, когда увидел. Он тогда никак не мог взять в толк этой жестокости… С чего ему было избивать девчонку, которая ему никем не приходится? Чтобы выслужиться перед ним? Они столько всего прошли вместе, что такой порыв был неуместен. Да и не в характере Штефана. Именно поэтому он был тогда так обескуражен его поступком. Но что, если у него была для этого причина? Что, если он боялся, что Кордия видела его с той загадочной женщиной, которая говорила про убийство? И таким образом хотел дать ей понять, чтобы она держала язык за зубами.

Дор вошел в покои и со злостью захлопнул за собой дверь. Его бесили сразу две вещи – почему он был так долго слеп и какой тьмы до такого додумался. Герцог подошел к окну и выглянул во двор. Он послал гвардейцев в порт, чтобы те задержали Альбу и ее мужа, но они пока не вернулись. Он не хотел отправлять Альбу в тюрьму, думал подержать в темнице дворца, пока не прояснятся обстоятельства. Несмотря на все свои поступки, Дор продолжал любить ее. Каждое воспоминание о ней было наполнено солнечным светом и надеждой. И он сам не понимал, как смог от нее отказаться, уступив Дамьяну. Да, он тогда был сломлен, чувствовал себя чудовищем, но все эти оправдания теперь ничего не стоили.

Дор прошелся по покоям и взглянул на часы. Куда запропастился Мариан? Кордия уже была во дворце, а где пропадал чародей, было загадкой. Герцог снова вспомнил слова Бальтазара о том, что они целовались, и к лицу прилила кровь. Он ненавидел себя за слабость, которой стала для него эта ведьма. Каждый раз, когда он думал о ней, чувствовал себя сильным и в то же время уязвимым. Он знал, что между ними ничего не может быть, но это не мешало ему беситься и ревновать, чувствуя себя мальчишкой, влюбленным в самую неприступную леди.

Отсутствие Мариана задерживало встречу герцога с принцессой Диленой. Для разговора с ней он хотел взять с собой Лейфа, а чтобы тот смог выйти из своих покоев, чародей должен был снять печать с его дверей. После того как он убил Мину, слугам было запрещено входить к нему по одному. Ему приносили еду только в сопровождении Мариана и гвардейцев. Такую странность для непосвященных объяснили болезнью, от которой его величество не смог полностью оправиться и заболел повторно. Дор знал, что даже представить себе не сможет, каких небылиц на этой почве насочиняют простолюдины. Да что они, светские люди тоже брезговать не станут, будут смаковать каждую деталь. А когда эта сплетня дойдет до мятежников… Вот тогда точно станет невесело.

В дверь постучали, и, прежде чем он ответил «войдите», в покои вошел Мариан. Волосы были растрепаны, одежда покрыта грязью. И, судя по озабоченному взгляду, приключения его не порадовали.

– Мне сказали, ты меня искал, – зевая, сказал чародей.

– Где тебя носило?

– Искал нашего печального Дамьяна, – падая в кресло, устало ответил Мариан. – Удача со мной не поехала, поэтому я вернулся один.

– Возможно, допрос Альбы поможет нам в этом, – вздохнул Дор, хотя сам не верил своим словам. Альба скорее умрет, чем предаст свою идею. – Думаешь, он еще жив? Что говорит твой шар?

– Почти ничего. А то, что показывает… я не могу найти, – признался Мариан и провел рукой по лицу. – Так зачем я тебе?

– Надо поговорить с Лейфом, подготовить его к беседе с принцессой. Будет странно, если ее стану высылать я, а не король, который должен взять ее в жены. И, честно говоря, я опасаюсь его самодурства, боюсь, что он выкинет какой-нибудь фокус. – Дор развел руками и посмотрел на чародея. Тот задумчиво рассматривал мысок своего сапога. Герцог вообще усомнился, что он его слышал. Может, мечтает о Кордии? – Мариан!

– Я все время думаю о пророчестве, – медленно проговорил чародей. – Оно было связано с зеркалом. Мол, оно убьет короля. Я перебрал много вариантов, но ничего не подтвердилось. Что я упускаю? Шар показывает мне дерево, снова и снова… И я не могу понять, при чем оно здесь?

– Дерево?

Мариан вытащил из кармана листок бумаги и протянул его герцогу. Тот торопливо развернул его и замер.