– Судебный пристав? Здесь, в Маккол-кастл, полиция? Чегоради? Что произошло?

Джессика глядела на нее в задумчивости, как бы подбираяслова.

– Марион, вы можете ненавидеть меня, – медленнопроговорила она. – Ненавидьте на здоровье, если вам от этого легче, однакознайте: я пойму вас, как никто другой. Мы с вами очень похожи – хотя это труднопредставить. Я способна понять, до чего Агнесс могла вас довести… я и самазнаю, до чего она может довести человека! Не один раз были минуты, когда мнестрастно хотелось совершить то, что совершили вы, но потом я все-такизаставляла себя одуматься, взять себя в руки, вспомнить, кто я – и кто она…Марион, вы видите во мне врага, а между тем первая моя мысль сегодня, когда яузнала о случившемся, была именно о вас, и первым моим чувством было горячее квам сочувствие!

– Ничего не понимаю, – пробормотала Марина. –Случилось-то что?!

Джессика остро взглянула на нее:

– Значит, вы мне по-прежнему не доверяете. Ну что же, воляваша. Тогда вообразим дело так, будто вам и вправду ничего не известно.

– Да, неизвестно! – почти в отчаянии вскричалаМарина. – Неизвестно, хоть убивайте!

Джессика отвернулась к окну:

– Ну, было неизвестно, так будет известно теперь. Слушайте.Нынче ночью погиб один из обитателей Маккол-кастл.

«Десмонд!» – что-то словно бы взорвалось в груди Марины. Онакачнулась к дверям, чтобы бежать, отыскать его, убедиться, что он жив… но тутже вспомнилось рассчитанное ехидство слов Джессики: «Десмонд наконец-то о васвспомнил», – и она осталась недвижима. Да, если все-таки вспомнил, значит,жив. Ну, слава богу. Кто же тогда?

– Это женщина, – отвечая на ее невысказанный вопрос,вымолвила Джессика. – И похоже, она кому-то крепко досадила, бедняжка!Совершенно невозможно понять, какая сила вынесла ее ночью в сад, однако кое-гдена кустах нашли клочья ее одежды в каплях крови. Похоже, она сломя головунеслась сквозь кустарники, будто спасалась от кого-то. Значит, кто-то гнался занею. И она добежала до замка, промчалась по коридорам – а преследователь заней. Странно, почему она не кричала, не звала на помощь, не билась в двери!Похоже, бедняжка была совершенно парализована ужасом до того, что простоонемела. А может быть, она надеялась затаиться, где-то отсидеться, скрыться… Ноей это не удалось. Преследователь настиг ее на галерее, ведущей к старой башне.Конечно, только человек, совершенно потерявший голову, мог бежать туда. Ведьтам тупик: окно, ведущее в башню, наглухо забито, причем такими огромнымигвоздями, что и великан обломал бы на них себе пальцы… где было оторвать этидоски ей, бедняжке! Вот тут, судя по всему, ее и схватили… И хоть тело ее нашлина земле, у подножия башни, видно было, что несчастную задушили перед тем, каксбросить туда. О господи, ума не приложу, кто ее так ненавидел, кто могрешиться на такое злодейство!.. – Джессика обхватила голову руками. –Если только из мести… Да, пожалуй, только месть может все объяснить!

– Кто? – спросила Марина, с трудом заставляя губыповиноваться. – Кто убит?

– А вы будто не знаете? – устало спросила Джессика, неподнимая головы. – Делаете вид, что не догадываетесь? И что вы тут ни причем, да?

«Ни при чем! – хотела выкрикнуть Марина. – Нодогадываюсь!» Да, она уже не сомневалась в правильности своей догадки, и все жестранное недоумение владело ею: ну кому эта бедняга могла причинить столькозла, чтобы ее так злодейски прикончили?! Неужели она еще кому-то насолила!Конечно, Марина от всей души желала ей всяческих напастей, но не смерти же!Нет, не смерти!

– Я не желала ей зла, – горячо сказала она. – Да,Глэдис обманула меня, но ведь она действовала не по своей воле…

Джессика вскинула голову.

– Глэдис? – переспросила она хрипло. – А ктоговорит о Глэдис? При чем здесь она?

У Марины замерло сердце.

– Джессика, кто погиб? – быстро спросила она, глядя стоской и ужасом, потому что уже почувствовала ответ, знала его до того, как онпрозвучал.

– Урсула. Да, именно Урсула.

* * *

Нет, нет!

Марина зажала рот руками, в ужасе, немо глядя на Джессику.

– Урсула! Не может быть…

– Да, она убита. И сколько же страху натерпелась передсмертью! Так лететь по парку, как, судя по всему, летела она, может толькочеловек, гонимый самым лютым, нерассуждающим ужасом. Похоже было, что онаувидела призрак… может быть, призрак своей смерти.

– Призрак? – слабо прошелестела Марина, не понимая, чтоговорит.

– Ну да, – кивнула Джессика. – Видите ли, хотьУрсула и вела себя так, словно только и мечтала повидаться с леди Элинор,человеком на деревянной ноге или бедным поэтом, она в самом деле была дочрезвычайности пуглива. Чуть ли не в обморок падала от любого внезапного звуказа спиной, никогда не гасила свечей на ночь, а если и выходила по ночам изсвоей спальни, то лишь когда безумие совершенно овладевало ею. После такихпутешествий она долго билась в припадках, изгоняя из себя ночные страхи.

– То есть вы хотите сказать, – с трудом собирая мысли ивыдавливая из себя слова, пробормотала Марина, – вы хотите сказать, чтоУрсуле привиделся призрак и она… она бежала от несуществующего преследователя?!

Джессика выпрямилась и глянула на нее вприщур – будто острымлезвием полоснула!