Хьюго, поняла вдруг Марина. Они не вдвоем в этой постели,здесь с ними третий! Он не верит ей, не верит, оттого не хочет отвечать, готовлучше умереть, но так и не ослабить пут, в которые заковала его ревность.

Было чародейное слово, Марина знала его, но боялась произнести.Вернее, она уже говорила его сегодня, но Десмонд не услышал, не захотелуслышать. Что, если и сейчас не захочет? Что, если сочтет его лишь хитроумнойуловкой, последним снарядом, рассчитанным, чтобы пробить эту его мучительнуюоборону? А ведь это и впрямь последнее оружие Марины. И если Десмонд опять ееоттолкнет…

При воспоминании о том, как там, в парке, она выдохнула емув лицо слова любви, а он отбросил ее от себя, свет померк в глазах Марины, авсе тело вмиг заледенело, словно черный плащ ночи вновь окутал ее.

Она замерла. Губы их с Десмондом по-прежнему соприкасались итела были по-прежнему слиты, но теперь они лежали, как два врага, изнемогшие всмертельной схватке, на миг замершие, чтобы перевести дыхание, но стерегущиевсякое движение другого, ибо оплошность, заминка может оказаться смертельной. Итут Марина ощутила нечто, от чего холод коснулся ее сердца, и она поняла: чтобы она ни сделала сейчас, Десмонд не будет удерживать ее. Нечем ему ееудержать!

Марина развела руки, опустила ноги. Десмонд слегкаприподнялся, и она почти без усилий соскользнула с постели. Ее пошатывало, ноона довольно твердо пошла к двери. Что с того, что она была более мертва, чемжива! Что с того, что ей было невозможно, нечем дышать, а смертный холодледенил губы! Она уходила… и ушла, а он так и не сделал никакой попытки ееостановить.

* * *

Счастье, что их комнаты были поблизости. Никто, ничейлюбопытный глаз (мало ли кому еще не спится по ночам!) не успел увидеть, какМарина, совершенно раздетая, вышла из спальни своего… ну, словом, из спальнисэра Десмонда и вошла в свою дверь. Она и не позаботилась собрать обрывкикружев. Ничего, бросит их в камин. Может быть, испытает хоть мгновенную боль,видя, как горят эти белопенные, словно бы из снега сотканные цветы, покрывавшиеее тело… от которого он так равнодушно отказался.

У Марины подогнулись ноги, и она села у самой двери, нечувствуя холода, не чувствуя ничего, кроме стыда от воспоминания о том, какувядала в глубине ее лона плоть Десмонда, а она… она ничем не могла спастисебя.

В комнате горела только свечечка в ночнике, по сравнению соспальней Десмонда здесь было темно, однако Марине и этого слабого огонечка быломного. Она ощущала себя выставленной на публичный позор. Хотелось оказатьсявоистину в кромешной, непроглядной тьме… спасительной или губительной, богзнает. В такой тьме она пребывала лишь однажды в жизни, когда блуждала позамковым потайным переходам, ведомая Макбетом. Вот если бы у нее была такая жедверь за гобеленами, как в комнате Джаспера, она бы вошла в эти черные ходы,скрылась бы, заблудилась бы в них, исчезла бесследно, как некогда исчеззлополучный сэр Брайан, оставив бедняжку Урсулу навеки убиваться по себе. А ктобудет убиваться по ней? Да никто, если честно говорить. Десмонду она не нужна,он даже не хочет ее больше. Вильямс отплыл к каким-то там далеким берегам, аведь он единственный знал об их браке. Может быть, он и не воротится никогда… ипосле бесследного исчезновения Марины, поудивлявшись, попожимав, как это умеютделать только англичане, плечами, Десмонд в конце концов сдастся на милостьДжессики и обвенчается с ней в домовой церкви Маккол-кастл. И Джессика получиттого, кого не любит… Вот везет же Джессике! Во всем везет! И Десмонд будетпринадлежать ей… и соперницу она довела до того, что та готова живьем в могилузарыться, только бы исчезнуть. Как это расчетливая Джессика, так хорошопонимающая «мисс Марион», не подрассчитала и не распорядилась отвести ейкомнату с потайной дверью, ведущей в лабиринт, во тьму… в никуда… Впрочем, вэтой части дома таких тайных дверей нет. Только в старой башне, где живутДжессика и Джаспер.

Джессика и Джаспер…

…Марина подняла голову. На коленях доползла до кровати иощупью взобралась на нее, зарылась в одеяла, перины, подушки, силясь согреться.Чудилось, уж невозможно замерзнуть более, чем она замерзла, однако дрожь так ипронизала ее, едва лишь мысленно встретились два этих имени. Собственныегорести ее даже несколько потускнели при вспышке внезапного озарения.

Джессика и Джаспер…

Их комнаты рядом. Им совсем не обязательно выходить в общийкоридор, чтобы встретиться. Достаточно пройти через потайные двери. И обе этидвери ведут в переход, который тянется к старой башне, где томилась в заточенииГвендолин – и откуда она бесследно пропала.

Джессика и Джаспер! Марина замерла, почти перестав дышать отвнезапной догадки.

Какая глупость… Нет, не глупость! Не глупость! Чего радиФлоре приводить Алана к замку? Едва ли Джасперу это понравилось бы! Джасперу,который держал в заточении мать этого ребенка. А Флора хотела порадовать,утешить несчастную узницу. Она поступила против воли Джаспера, она рисковаларади Гвендолин, а значит… а значит, не она та любовница Джаспера, о которойговорила Гвен с Урсулой. Конечно, не она! Ведь… Марина напряглась, вспоминая…ведь Гвендолин хотела, чтобы эта любовница застигла ее мучителя на местепреступления. Значит, он боится ее. Наверное, она каким-то образом прибрала егок рукам. Да разве Флора на это способна? Ведь она безмерно любит Алана, и еслибы Джасперу понадобилось приструнить ее, он мог бы пригрозить расправиться смальчиком. А получается, что его самого кто-то держит мертвой хваткой,заставляет трепетать. Кто? Теперь ясно. В замке есть только одна женщина,подходящая для этой зловещей роли: Джессика.

Джессика – с ее змеиной проницательностью, острым мужскимумом, Джессика – с невинными голубыми глазами, светло глядящими из-подкаштановой легкой прядки. Джессика – неразборчивая искательница наслаждений,для которой хорош всякий мужчина: неутомимый и столь же неразборчивый Хьюго,красавцы Алистер или Десмонд, истраченный, измученный Джаспер. Джессика – всянацеленная на то, чтобы властвовать над людьми. Неведомо, чем скрутила онаДжаспера. Скорее всего проникла в его позорную тайну, может быть, стащила унего запасы опия, без которого он не может жить. А может быть, их свел взаимныйинтерес? Джаспер алчет Маккол-кастл. Джессика мечтает о том же. И вот оникаким-то образом похищают Гвендолин, распустив слух о ее смерти, и мучают ее,желая узнать… что? Где находится законный лорд Маккол? Но ведь Джасперу этоотлично известно. Или… или неизвестно?

– Вот это да, – прошептала Марина. – Вот это да!

Затрещав, погасла свеча, и Марина вздрогнула от страха. Нет,не этот внезапный звук испугал ее: ей стало страшно за Флору.