— О святой отец! — взмолилась наконец Элеонора,бросаясь в ноги монаху. — Уверяю вас, что это неправда.

— Меня не интересует, правда это или нет, впрочем, я вэтом не сомневаюсь. Речь сейчас не о том, чтобы вы оспаривали обнаруженныефакты, от вас лишь требуется назвать, имена ваших сообщниц, в противном случаея задам вопрос по-иному, и смею думать, что в пытках мы получим от вас то, чтовы не хотите сказать по доброй воле.

Поскольку Элеонора продолжала упорствовать, Жером объявилей, что приступает к допросу с пристрастием. Для этой цели все перешли вкабинет, где было тщательно подготовлено все, что могло пригодиться для самыхчудовищных пыток. Вся компания последовала за монахом, Жюстина вела его, держаза фаллос. Он был возбужден до предела, он скрежетал зубами и изрыгалругательства, глаза его напоминали две раскаленные печи, на губах вскипала пена— он был ужасен. Он положил Элеонору на специальное ложе, и четыре пружинырастянули в стороны ее руки и ноги, едва не сломав их — она не назвала никого.Пытку изменили. Все ее тело натерли салом и придвинули к жаркому огню. Пока онаподжаривалась, Жером, которого по очереди содомировали трое долбилыциков,продолжал сношать Жюстину сзади. Снова молчание, и несчастную жертву оттащилиот огня наполовину поджаренной.

— Ладно, — проворчал Жером, которому судовольствием помогали в этой кровожадной операции все трое юношей, —попробуем другую штуку.

Жертву подвесили на веревках между двумя железными,снабженными остриями плитами, которые по желанию можно было сдвигать ираздвигать. Вначале этот жуткий механизм был только опробован, но когда Жеромувидел, что обвиняемая не произносит ни звука, плиты сошлись так близко, чтобедная девочка, пронзенная одновременно сотнями игл, испустила крик, которыйможно было услышать за целый лье.

— Раз она не хочет никого назвать, — сказалжестокосердный монах, — я приведу приговор в исполнение прямо сейчас.

С этими словами он оставил Жюстину и вторгся в задний проходсвоей дочери-внучки. Его сношали, его ласкали, голые зады обступили его со всехсторон: зад нашей героини прижался к его губам, и Жером немилосердно кусал его;жертву поставили перед ним, и он захотел, чтобы ее содомировали на его глазах ичтобы он при этом мог руками терзать ее соски. Двое юношей были готовы пронзитьподнятыми кинжалами сердце Элеоноры.

— Колите, как только я скажу! — в ярости закричалмонах. — Пусть она подольше потомится под лезвием мечей, мне нравитсядержать женщин в таком состоянии, я хотел бы их всех видеть под одним кинжалом,и чтобы смертоносная пружина была у меня в руках.

Эта ужасная мысль предопределила экстаз: сперма брызнула, имонстр, оглушенный окружавшими его прелестями, забыл дать роковой приказ. Егонесчастную жертву спасло искусство ее подруг по несчастью, и Жером, погружаясьв сон в объятиях Жюстины, мечтал лишь о том, чтобы восстановить силы, которых,благодаря привычке часто терять их, ему вскоре не суждено будет никогда обрестивновь. Однако через три часа он проснулся и, вспомнив о своей счастливойзабывчивости, обвинил в ней Жюстину и сказал, что за это подвергнет ее казни,приготовленной для Элеоноры. Он тут же вломился в ее зад, один из долбильщиковпроник в него, он прильнул губами к заду юного педераста и приказал дежурнымдевушкам пороть друг друга у него на глазах. Заметив, что они недостаточноусердны в этом, он науськал на них другого долбильщика, который быстро изодралих в кровь, после чего блудодей извергнулся еще раз, рыча, что уничтожит всевокруг.

Через некоторое время Жюстина проводила ночь с Амбруазом.Читатель помнит, каким характером обладал этот жестокий монах, как он выглядели каковы были его мерзкие содомитские привычки. Однако трудно вообразить, какпострадала от них наша невольная искательница приключений: единственноеудовольствие этого злодея заключалось в том, что он всю ночь напролет заставлялсодомитов бить и сношать ее, а когда ее потроха наполнились спермой, ей быловедено излить жидкость ему в рот. В это время он прочищал зад мальчику, а егометодично обрабатывали кнутом. Приближаясь к развязке, он завладел ягодицамиЖюстины, затем, вооружившись золотой иглой, принялся колоть ею в ее тело как вяблоко, которое хотят поджарить, и не остановился до тех пор, пока бедныеполушария не стали красными и липкими от крови.

— Какой ужасный дом! — сказала Жюстина,возвращаясь к себе. — Куда завела меня моя несчастная судьба? Как бы яхотела оказаться подальше от этой гнусной клоаки, какая бы участь меня впередине ожидала.

— Вполне возможно, что скоро твоя мечтасбудется, — отвечала Омфала, к которой были обращены жалобыЖюстины. — Мы накануне большого праздника, редко случается, чтобы этособытие обходилось без жертв, тем более, что на это время приходятся большиезамены: монахи либо соблазняют нескольких юных девиц на исповеди, либо простоих похищают, если такая возможность предоставляется, либо прибывают вербовщицы,а в это время они приезжают толпами. Так что реформация ожидает многих из нас.

И вот этот знаменитый праздник наступил. Невозможноповерить, что по случаю такого события монахи могли предаваться стольчудовищному безбожию! Они считали, что видимое чудо удвоит блеск их славнойрепутации. С этой целью они украсили двенадцатилетнюю девочку по имени Флореттавсеми атрибутами Богоматери, невидимыми веревками привязали ее к стене ниши ивелели вскинуть обе руки к небу жестом страстной мольбы, когда начнут подниматьгостию. Поскольку бедняжке пригрозили самыми суровыми карами, если онапроизнесет хоть одно слово или не справится со своей ролью, она исполнила всекак нельзя лучше, и успех обмана превзошел все ожидания. Люди громко рыдали привиде чуда и оставили богатые дары у ног Мадонны, а возвратились по домам ещебольше, чем прежде, уверенные в благодати, исходящей от этой небеснойпотаскухи. Чтобы довести свое богохульство до предела, монахи захотели, чтобыФлоретта появилась на вечерней оргии в том одеянии, которое вызвало столькопочитания, и каждый из них возбуждал свою похоть тем, что подвергал ее в этомкостюме всевозможным мерзостям.

Насытившись первым злодеянием, богохульники на этом неостановились: они заставили девочку раздеться, положили ее животом вниз набольшой стол, зажгли свечи, поставили на поясницу ребенка распятие и исполнилина детских ягодицах самый из абсурдных обрядов христианства.[36]Набожная Жюстина свалилась без чувств при виде этой сцены: вынести ее она былане в силах. Жером сказал, что для ее приобщения к святым оргиям, ей тожеследует отслужить мессу в задницу. Это предложение было принято единодушно, иЖюстина легла на место Флоретты. Службу вел Жером, двое педерастов помогалиему, их окружила целая дюжина обнаженных задов; мерзопакостный фарс совершился,а когда гостия сделалась Богом, Амбруаз выхватил ее из рук своего собрата,сунул в задний проход Жюстины, и вот наши монахи по очереди стали заталкиватьсвоими пенящимися фаллосами презренного христианского бога, проклиная,оскорбляя и заливая его спермой в глубине самого прекрасного из задов, млея приэтом от восторга.