– Мы не признаем извинений, – упрямо сказалаМиртаи. – Элана, можно мне догнать его и убить?

– Почему бы нам не дать ему вдоволь побегать, Миртаи?

– Вдоволь – это сколько?

– Как вы думаете, милорд, – обратилась Элана кСтрейджену, – долго ли он будет бегать?

– Полагаю, что до конца своих дней, моя королева.

– Меня это вполне устраивает.

Отклики Тысячи на описание последних событий, данноеЗаластой, были вполне предсказуемы, и тот факт, что все речи советников былиотшлифованы до блеска, лишь намекал на то, что сообщения Заласты отнюдь не былидля них новостью. Тысяча, судя по всему, разделилась на три фракции. Опять жепредсказуемо было то, что изрядное число советников заняло привычную позицию:стирики защитят себя сами, и у них нет причин втягиваться в чужие дела.Обещания эленийцев всегда, впрочем, вызывали у стириков сильнуюподозрительность, поскольку эленийским правителям свойственно было забыватьсвои щедрые посулы стирикам, едва только минет очередная беда.

Вторая фракция была более умеренна. Эти советники указывалина то, что нынешний кризис задевает больше тамульцев, чем эленийцев, иприсутствие здесь небольшого отряда рыцарей церкви из Эозии дела отнюдь неменяет. Как заметил седовласый Микан, «тамульцы могут не быть нам друзьями вполном смысле этого слова, но они нам по крайней мере и не враги. Давайте незабывать того, что их атаны заслоняют нас от астелийцев, эдомийцев и даконов».Микана глубоко почитали все, и его слово высоко ценилось в Совете.

Была, само собой, и третья фракция – меньшинство, состоявшееиз столь закоренелых антиэленийцев, что они пошли дальше всех и предлагализаключить союз с виновниками всех нынешних бедствий. Они, впрочем, и нестремились к тому, чтобы их речи принимали всерьез. Ораторы просто ухватилисьза подходящую возможность, чтобы перечислить длинный список стирикских обид иобрушить на эленийцев потоки обличительной брани и ненависти.

– Это уже становится утомительным, – наконецсказал Спархоку Стрейджен, поднимаясь на ноги.

– Что ты задумал?

– Как – что? Я собираюсь ответить им, старина.

Стрейджен вышел на середину зала и стоял там, стойковстречая град воплей и ругани. Постепенно шум затих, главным образом потому,что горлопаны истощили запас бранных слов, а не потому, что стирикам былоинтересно выслушать, что желает сказать им светловолосый элениец.

– Я с удовольствием убедился в том, что все людиодинаково презренны, – звучный голос Стрейджена донесся до всех уголковзала. – Я уже отчаялся когда-либо отыскать в стирикском характере хотьодин недостаток, но лишь теперь понял, что когда вы собираетесь в толпу, выстановитесь такими же, как все. Громогласный и ничем не прикрытый фанатизм,который вы так щедро проявили сегодня в этом зале, развеял мое отчаяние инаполнил мое сердце радостью. Я счастлив до полусмерти, что обнаружил встирикской душе обычную сточную яму гнойной мерзости, поскольку это доказывает,что все люди одинаковы, к какой бы расе они ни принадлежали.

Ответом ему были протестующие вопли, которые щедро мешалисьс площадной бранью.

Снова Стрейджен ждал, когда все выдохнутся и стихнут.

– Я разочарован в вас, дорогие братья, – сказал оннаконец. – Семилетний эленийский ребенок умеет ругаться кудаизобретательней. Неужели это лучшее, что способна произвести на светсоединенная премудрость Стирикума? Неужели «эленийский.ублюдок» – все, что выумеете выговаривать? Меня даже не особенно оскорбляет это выражение, посколькув моем случае оно вполне уместно. – Он огляделся по сторонам с изысканными слегка высокомерным видом. – Я также вор и убийца, и кроме того, обладаюцелым букетом непривлекательных привычек. Я совершал преступления, которым и названия-тонет, и вы думаете, что ваши чахленькие оскорбленьица могут меня хоть в малейшейстепени задеть? Может, все-таки кто-нибудь произнесет хоть одно осмысленноеобвинение – прежде чем я начну разбирать по косточкам ваши собственные грешки?

– Вы поработили нас! – проорал кто-то.

– Нет, приятель, – промурлыкал Стрейджен, –кто угодно, только не я. Мне вы раба и за плату не всучите. Рабов ведь, знаете,нужно кормить – даже когда они и не работают. Ну ладно, а теперь перейдем прямок делу. Мы установили, что я – бастард, вор и убийца, но вот вы кто такие?Застанет ли вас врасплох слово «нытики»? Вы, стирики, вечно скулите. Вы бережносоставили список всех обид и притеснений, которые вам доводилось терпеть занесколько последних тысячелетий, и вот теперь находите извращенное удовольствиев том, чтобы забиваться в темные вонючие углы и, изрыгая эти обиды на светбожий, пережевывать их вновь и вновь, точно застарелую рвоту. Во всех своихбедах вы пытаетесь винить эленийцев. Сильно ли удивит вас, если я скажу, что нечувствую никакой вины по поводу гонений на стириков? Мне более чем достаточновины за то, что я совершил ко самом деле, чтобы еще бить себя кулаками в грудьи каяться в злодействах, которые произошли за тысячу лет до моего рождения. Поправде говоря, друзья мои, ваши вечно страдальческие физиономии порядком мнеобрыдли. Неужели вы никогда не устаете жалеть себя? А сейчас я перейду прямо ксути дела и оскорблю вас еще сильнее. Если вам так хочется ныть, занимайтесьэтим в свободное от дел время. Мы предлагаем вам возможность объединиться снами перед лицом общего врага. Причем предлагаем, поймите, из чистойвежливости, потому что на самом деле вы нам не нужны. Запомните это хорошенько,ребята. Вы нам не нужны. Собственно говоря, вы будете нам только обузой. Я тут слышал,как несколько умственно отсталых предлагали заключить союз с нашим врагом. Да счего вы взяли, что ему нужны такие союзники? Впрочем, эленийское крестьянствобыло бы только радо такому повороту дел, потому что получило бы повод перебитьвсех стириков отсюда и до фьордов Талесии. Союз с нами не ослабит навернякаэленийского фанатизма, но союз с нашим врагом совершенно точно приведет к тому,что через десять лет во всех эленийских королевствах в мире не останется ниодного живого стирика.

Он задумчиво поскреб подбородок и огляделся.

– Полагаю, это более-менее все, – сказалон. – Почему бы вам не обсудить это между собой? Я и мои друзьяотправляемся в Материон завтра. Вы можете до нашего отъезда дать нам знать освоем решении. Конечно, оно целиком на вашей совести. Словами невозможновыразить, насколько мало заботят нас решения таких ничтожных людишек. –Стрейджен повернулся и галантно предложил руку Элане. – Пойдемте, вашевеличество?

– Что ты им наговорил, Стрейджен?

– Всячески их оскорбил, – пожал он плечами, –потом пригрозил им уничтожением всей их расы и в конце концов предложил имстать нашими союзниками.