Голос Миртаи сорвался, и она на миг опустила голову. Когдаона подняла голову вновь, по лицу ее текли слезы.

Принцесса Даная с серьезным видом подошла к ней и протянуларуки. Миртаи, явно не задумываясь, усадила ее к себе на колени. Даная погладилаее по залитой слезами щеке и нежно поцеловала.

– Я не видела, как погиб мой отец, – продолжалаМиртаи. Голос ее звучал сдавленно, но затем выровнялся, и влажные от слез глазаотвердели. – Я убила первого арджуна, который пытался схватить меня. Этиневежественные люди не понимают, что ребенок тоже может быть вооружен. В правойруке арджун держал меч, а левой он схватил меня за руку. У меня был острыйкинжал, и он легко вошел в его тело, когда я ударила его, нырнув под руку.Кровь фонтаном хлынула из его рта. Он упал, и я вновь ударила его, на сей разпод ребра. Я ощущала, как его сердце трепещет на острие моего кинжала. Яповернула клинок, и он умер.

– Так! – вполголоса выкрикнул Кринг. Доми плакал,не стесняясь своих слез, и голос его был хриплый и дикий.

– Я бросилась бежать, – продолжала Миртаи, –но другой арджун сбил меня с ног и попытался вырвать у меня кинжал. Я отрубилапальцы его правой руки и по самую рукоять воткнула кинжал в его живот. Онумирал два дня и кричал при этом не переставая. Его крики радовали меня.

– Так! – На сей раз это был Келтэн. В его глазахтоже стояли слезы.

Атана коротко и печально улыбнулась ему.

– Арджуны поняли, что я опасна, поэтому они оглушилименя. Когда я очнулась, я уже была закована в цепи.

– И все это случилось, когда тебе было восемь? –полушепотом спросила Элана.

– Семь, Элана, – мягко поправила Миртаи. –Мне еще не исполнилось восьми.

– Ты действительно убила человека в этомвозрасте? – изумленно спросил Эмбан.

– Двоих, Эмбан. Второй, тот, что кричал два дня, тожеумер. – Атана взглянула на Энгессу блестящими глазами, в которыхотразилось колебание. – Могу ли я зачесть его себе, отец-атан? Он ведь могумереть и от чего-то еще.

– Ты можешь зачесть его себе, дочь моя, – решилЭнгесса. – Его убил удар твоего кинжала. Миртаи вздохнула.

– Я всегда сомневалась насчет этого, второго, –созналась она. – Это путало мой счет, а такое неприятно.

– Это было полноправное убийство, атана. Твой счетверен.

– Спасибо, отец-атан, – сказала Миртаи. – Такплохо не быть уверенной в столь важном деле. – Она помолчала,припоминая. – Затем я почти полгода никого не убивала. Арджуны увезли меняна юг, в Тиану. Я не плакала во время этого путешествия. Нельзя показыватьврагам своих страданий. В Тиане работорговцы привели меня на невольничий рыноки продали купцу-дакону по имени Пелазер. Он был толстый и сальный, от негодурно пахло, и он обожал детей.

– Так он был добрым хозяином? – спросила баронессаМелидира.

– Я этого не сказала, Мелидира. Любовь Пелазера кмаленьким мальчикам и девочкам была довольно своеобразной. Арджуныпредостерегли его, так что он следил за тем, чтобы мне в руки не попал нож.Однако мне ведь нужно было чем-то есть, и он дал мне ложку. Он увез меня в свойдом в городе Верел, что в Даконии, и всю дорогу я затачивала о цепи череноксвоей ложки. Это была хорошая железная ложка, и я очень тонко заточила ее.Когда мы приехали в Верел, он приковал меня к стене в комнатке, что была вдальней части его дома. Там был каменный пол, и я все время трудилась над своейложкой. Я ее очень полюбила. – Миртаи слегка нагнулась, и ее рукаскользнула в сапог. – Разве она не прелесть?

Предмет, который Миртаи извлекла из сапога, с виду былобыкновенной ложкой с деревянной ручкой. Миртаи взяла ложку обеими руками,слегка повернула ручку и сдернула ее с черенка. Черенок ложки оказался узким,тонким и острым, как игла; он был так отполирован, что блестел, как серебряный.Миртаи критически оглядела его.

– Он недостаточно длинен, чтобы достать досердца, – извинилась она за свою ложку. – Им нельзя убить чисто, нона крайний случай сгодится и такое оружие. Эта ложка выглядит так обыкновенно,что никому даже в голову не приходило отнять ее у меня.

– Гениально, – пробормотал Стрейджен с горящими отвосторга глазами. – Телэн, укради для нас пару ложек, и мы немедленно примемсяза дело.

– Как-то ночью Пелазер пришел в мою комнатку и началтрогать меня, – продолжала Миртаи. – Я не двигалась, и он решил, чтоя не стану сопротивляться. Он начал улыбаться. Я заметила, что при этом онпускал слюни. Он все еще улыбался – и пускал слюни, – когда я выколола емуоба глаза. Вы знаете, что человеческий глаз лопается, когда ткнешь в негочем-то острым.

Мелидира издала какой-то сдавленный звук и с неприкрытымужасом воззрилась на невозмутимую атану.

– Он хотел закричать, – продолжала Миртаи все темже леденяще деловитым тоном, – но я захлестнула свою цепь вокруг его шеи,чтобы утихомирить его. Мне хотелось изрезать его на мелкие кусочки, ноприходилось крепко держать цепь обеими руками, чтобы не дать ему закричать. Онстал вырываться, но я лишь сильнее стягивала цепь.

– Так! – На сей раз, ко всеобщему изумлению, этохриплое одобрение выкрикнула тишайшая камеристка Эланы, и объятия, в которыеона заключила ошеломленную атану, были непривычно крепки и порывисты.

Миртаи нежно погладила девушку по щеке и продолжала:

– Пелазер вначале сопротивлялся, но скоро затих. Онопрокинул свечу, и комнатка погрузилась во тьму, так что я не могла бытьуверена, что он мертв. Я крепко стягивала цепь на его шее, и просидела так доутра. Когда взошло солнце, лицо у него было совсем черное.

– Отменное убийство, дочь моя, – с гордостьюсказал Энгесса.

Миртаи улыбнулась и наклонила голову.

– Когда обнаружили, что я совершила, я думала, что меняубьют, но южные даконы очень странный народ. Пелазера не любили в Вереле, и, ядумаю, многие тайно забавлялись тем, что один из детей, над которыми он всегдаизмывался, в конце концов прикончил его. Его наследником был племянник по имениГелан. Он был очень благодарен мне за то, что я убила его дядю и сделала егобогачом, а потому вступился за меня перед властями. – Миртаи смолкла ивзглянула на принцессу, которая все так же уютно сидела у нее на коленях,разглядывая ложку-кинжал.

– Может, принесешь мне воды, Даная? – спросилаона. – Я не привыкла так много говорить.

Даная послушно соскользнула с ее колен и направилась кдальним кострам, на которых стряпали ужин.