На протяжении всей минувшей ночи и утра тот упорноотказывался подходить к телефону. Всякий раз, когда Ларкину удавалось до негодозвониться, в трубке под звуки бодрой мелодии начинал вещать автоответчик, посвоему обыкновению предлагая ему оставить свой номер.

Все это было Ларкину не по душе. Интересно, что заставлялоФланагана избегать его? Нужно было поскорее повидать Карри, чтобы поговорить сним и задать некоторые вопросы.

Однако на свое времяпрепровождение доктор совсем нежаловался. До чего же весело ходить на вечеринки и все такое прочее! Правда,прошлой ночью после поминок он хватил лишнего, тем не менее это не помешало емусогласиться сегодня вечером отужинать в « Антуане», куда его пригласили двоезнакомых врачей из Тулейна, двое закоренелых пьяниц. Но Ларкин не забыл о делах,ради которых сюда приехал и которыми теперь, когда семья проводила в последнийпуть миссис Райен Мэйфейр, впору было заняться.

Как только Лайтнер вошел в комнату, Ларкин оторвался отсвоих записей.

— Плохие новости? — осведомился он.

Прежде чем ответить, Лайтнер опустился в свое любимоебольшое кресло с откидывающейся спинкой и, скрестив пальцы под подбородком, нанесколько секунд погрузился в размышления. У него была обезоруживающая манерадержаться, несмотря на то, что его бледное, обрамленное великолепной шапкойбелых волос лицо выдавало чрезвычайную усталость. Глядя на него, Ларкинподумал, что Лайтнеру следовало бы побеспокоиться о своем сердце.

— Дело в том, — начал Лайтнер, — что я попалв несколько неловкое положение. Судя по всему, одежду Гиффорд из похоронногобюро забрал под расписку Эрик Столов. И теперь он уехал. Но мы с ним несогласовывали наши действия. И ничего подобного не планировали проводить.

— Но он же член вашей организации.

— Совершенно верно, — с невеселой усмешкой ответилЭрон. — Он тоже член нашей организации. Однако, согласно постановлениюнашего нового Верховного главы, старшины мне рекомендуют не задавать вопросовотносительно «этой части» расследования.

— И что это значит?

Лайтнер ответил не сразу.

— Вы мне уже что-то говорили насчет генетическоготестирования членов семьи, — подняв глаза, наконец произнес он. —Кажется, вы были не прочь обсудить этот вопрос с Райеном? Полагаю, не будетслишком преждевременно завести разговор завтра утром.

— Что ж, я готов. Но вы, надеюсь, понимаете, чем это имгрозит. Вернее сказать, чем они рискуют. Если выяснится, что у них в родусуществуют наследственные заболевания или предрасположенность к ним, это можеточень на многое в их жизни повлиять, начиная от права избрания на определенныепосты и кончая армейской службой. Да, я в самом деле хочу провести эти тесты.Но сейчас меня больше интересует Майкл Карри. И, кстати говоря, насчет этойдамы, покойной Гиффорд. Нельзя ли как-нибудь раздобыть ее медицинские данные?Словом, может, мы вместе займемся этим делом? Как я погляжу, Райен Мэйфейрдовольно шустрый малый, голыми руками его не возьмешь. Вряд ли он согласится наполное генетическое исследование всей семьи. Но если согласится или окажетсодействие, то будет последним дураком.

— К сожалению, не могу похвастаться, что пользуюсьбольшим его расположением. Если бы меня не связывали с Беатрис Мэйфейр теплыедружеские отношения, то я вызвал бы у него еще большую подозрительность, и небез причины.

Ларкин видел эту миловидную женщину прошлым утром, когда онаприходила в отель, чтобы сообщить о трагедии, случившейся в Дестине. Изящная,со скромно зачесанными вверх волосами, она являла собой образчик наиболееудачной пластической операции по подтяжке кожи лица, из тех, что Ларкину вообщедоводилось видеть. Правда, насколько он мог судить, это была не первая ее пробав этом направлении. У нее были яркие горящие глаза и красивой формы щеки; о еевозрасте напоминала лишь одна предательская морщинка, затесавшаяся междуподбородком и гладкой, как у молодой женщины, шеей. Да, их с Лайтнеромопределенно связывали теплые отношения. Ларкин это заметил, когда был напоминках. Беатрис не отставала от Лайтнера ни на шаг, а он несколько раз еенежно поцеловал. Хотелось бы Ларкину быть таким же счастливым в свои восемьдесятлет, если, конечно, ему удастся дожить до такого возраста. Однако вряд ли емубудет светить такая перспектива, если он вовремя не образумится и не броситпить.

— Послушайте, — сказал доктор Ларкин, — еслиу Гиффорд Мэйфейр имеется в этом городе медицинская карта, думаю, мне удастсязаполучить ее через Институт Кеплингера. Только делать это нужно строгоконфиденциально, не вызывая ни у кого беспокойства или подозрений.

Лайтнер, нахмурившись, покачал головой, как будто считалпредложение Ларкина проявлением дурного тона.

— Только не делайте этого, как прежде, без ихсогласия, — предупредил он.

— Райен Мэйфейр никогда об этом не узнает, —заверил его Ларкин. — Предоставьте это дело нам. Если хотите, можетеназвать нас секретной медицинской службой. Или как-нибудь в этом роде. Крометого, сейчас я хочу увидеть Карри.

— Понимаю. Это можно организовать, скажем, завтра. Илидаже сегодня вечером. Мне нужно подумать.

— О чем?

— Обо всем. Например, я не могу понять, почему старшиныпозволили Столову приехать сюда. Почему он самым бесцеремонным образом вторгсяв дела семьи, рискуя тем самым вызвать ее неудовольствие. — Не иначе какЛайтнер просто размышлял вслух, а не отвечал на вопрос Ларкина. —Понимаете, всю свою жизнь я посвятил исследованиям паранормальных явлений.Никогда прежде мне не доводилось вступать в такой тесный контакт с этой семьей.Я чувствую, что с каждым днем растет моя преданность им. Растет моя забота оних. И мне стыдно, оттого что я не смог вмешаться в их судьбу раньше, доисчезновения Роуан. Но я получил от старшин особые указания.

— Судя по всему, они тоже считают, что в этой семьечто-то странное творится с генами, — предположил Ларкин. — Я делаютакой вывод, исходя из того, что вы тоже отслеживаете особенности, переходящиеиз поколения в поколение. Боже правый, по крайней мере человек шесть навчерашних поминках заявили о том, что Гиффорд обладала экстрасенсорнымиспособностями. Говорят, она видела какой-то образ, нечто вроде семейногопривидения. Хотя, насколько я понял, этим далеко не исчерпывались еепсихические возможности. Очевидно, ваши друзья из Таламаски пошли по такому жепути.

Лайтнер медлил с ответом.

— В том-то все и дело, — наконец произнесон. — Нам надлежало идти по этому пути, но я далеко не уверен, что мы этоделали. Видите ли… все это так неопределенно и замысловато.