И тут в центре зала что-то мне показалось странным… Я вгляделся…И волосы у меня встали дыбом. Хоровод вокруг ствола был сейчас двойным. Таквот, поразило меня внутреннее, меньшее кольцо. Я увидел в нем пляшущих сперепуганными рожами себя и Стаса в железных ошейниках! И я сразу понял, откудаони взялись.

Эта мысль периодически возникала в моем сознании, но ямалодушно гнал ее от себя: когда мы переместились на Леокадию, другие МЫостались у Перископова в коллайдере. И они потом переместились в ДревнийЕгипет. Но ведь и при этом перемещении должны были остаться еще одни «ДРУГИЕМЫ»!

А значит… Да! Вот и он — Неменхотеп! С клоунскимколпаком на голове и красным носом на резиночке. Все в том же внутреннем кругехоровода он держит в руках цепи от наших ошейников. И там же, с плутоватымиулыбочками на рожах пляшут еще две мумии, крепко держа на цепи немолодых,одетых в лохмотья, мужчину и женщину с благородными лицами.

Музыка стихла, и все уставились на эту жуткую компанию… А япочувствовал, как непреодолимо меня тянет «слипнуться» с очередным моимдвойником.

— Папа, мама! — закричала Леокадия, увидевблагородную чету. — Вы живы!

— Пока… — проскрипел Неменхотеп. — Но этопродлится недолго, если ты не будешь меня слушаться. Быстро пой подобрялку!Иначе я твоих родителей прямо сейчас прикончу! И ваши копии тоже! —рявкнул экс-фараон, глянув на нас со Стасом. — А вы — снимайте,снимайте! Транслируйте! — приказал он телевизионщикам.

Тут неожиданно подала голос мама:

— Неменхотепшиша! Шерен хомороша кыц![8] —сказала она холодно.

— А! И ты здесь, неверная жена?! — воскликнулпсевдопродюсер. — Пришла, наконец, пора мне с тобой рассчитаться!

— Это не твоя жена! Это моя жена! — воскликнулпапа. — Ты забыл, фараон, как я тебя наказал в прошлый раз?! А теперь ястал еще сильнее, и я заставлю тебя подчиниться моей силе гипноза! Чтобы тыникого не обижал. Чтобы всем хорошо было.

Папа выставил вперед руки, вперился Неменхотепу в глаза ичто-то беззвучно забормотал, делая магические пассы. Но на фараона егозаклинания не подействовали.

— Вот и чудно! — воскликнул он, хриплорасхохотавшись. — Все мои недруги собрались в одном месте! Очень удобно!Со всеми враз и разделаюсь! Пой подобрялку, считаю до трех! — прикрикнулон на Леокадию. — Раз!..

Та растерянно огляделась по сторонам и подняла к лицумикрофон… А я ничего не мог с собой поделать: шажочек за шажочком я приближалсяк своей копии.

— Два! — сказал фараон.

Я покосился на Стаса и увидел, что и он, точно так же как я,пододвигается к центру зала.

— Три! — рявкнул Неменхотеп, и в этот миг мы соСтасом, сделав пару прыжков, кинулись в объятия к своим двойникам.

Треск, разноцветные искры, электрические разряды… И кактолько мы слиплись, я сразу узнал, каково мне пришлось в плену у Неменхотепа…Туго пришлось… Но, кстати, теперь я знал и то, например, почему эти мумии уНеменхотепа такие хилые. Сам-то он оживители таскает круглосуточно, а их тольконемножко подзаряжает, конкуренции боится…

Наша одежда, как и в прошлый раз, осыпалась ниточками, и мысо Стасом стояли посреди зала под прицелом телекамер совсем голые, только вжелезных ошейниках.

— Ха! — сказал Неменхотеп и потянул зацепи. — Теперь вас в два раза меньше, и это в два раза лучше…

И именно в этот момент мой гениальный брат, которогоНеменхотеп держал за поводок в правой руке, сделал неуловимое движение к ухуфараона. Мы ведь теперь знали его страшную тайну! Стас аккуратно дернул заторчащую из уха веревочку… Лицо фараона перекосилось… И он прямо на глазахначал разваливаться на куски. «Распускаться», как вязаный носок… Стас же приэтом говорил голосом Глеба Жеглова:

— Неменхотеп, он же Перископов, он же Перевозчик, он жепродюсер, он же фараон… За все свои бесчисленные злодеяния ты приговариваешьсяк смертной казни через распускание!

Минуту спустя на месте фараона посередине зала лежала кучкакаких-то тряпочек и шнурков. Я думал, что, как в американских фильмах, сейчасвсе эти лоскутки зашевелятся, сползутся, соединятся обратно в Неменхотепа, ивсе начнется сначала… Но — ни фига подобного! Тряпочки валялись совершеннобезжизненно.

И тут же я понял почему. Неподалеку от них на полу лежалоколечко с сиреневым камешком. И ни одна ниточка от Неменхотепа в него непопала. А значит, оживительная сила кольца на эти лоскутки не распространяется.Кто-то накинул мне на плечи плащ, я завернулся в него, посмотрел на Стаса иувидел, что тот тоже кутается в какую-то разноцветную тряпку и растерянносмотрит на то, что осталось от нашего могучего неуязвимого врага…

Ни с того ни с сего мне вдруг стало жалко его. Слишком многов нашей жизни было с ним связано — и в детстве, и сейчас. Но новая, толькочто приобретенная часть моего сознания, еще недавно принадлежавшая моемупроторчавшему все это время в неменхотеповском плену двойнику, немедленновзбунтовалась и погасила это сентиментальное чувство волной мстительнойрадости.

В этот миг в зал какими-то странными приплясывающими походкамивбежали Смолянин и Кубатай.

— Разойдись, сволочи!!! — завопил вдруг Смолянинстрашным голосом. — Всех в натуре замочу! Век свободы не видать! А-а!!!

И с этим диким криком он, а с ним и Кубатай, набросились надвух оставшихся мумий и принялись их метелить так, что только клочья в разныестороны полетели.

— Что это сы-сы-с ними? — спросил Стас, постукивалзубами.

А я догадался:

— Леокадия спела озлоблялку, а они-то были нормальные!

— Т-т-точно! Леокадия! — быстро обернулся он кпринцессе. — Лови своего мужа, его срочно нужно успокоить! Можешьприменять любые методы!

Смолянин же тем временем держал за грудки ту мумию, укоторой на поводке была королева, и, вытрясая из нее последние крупицы жизни,орал на леокадийском:

— Да за маманю!.. За мою родную тещу! Да я тебе носоткушу, мерзавец ты сушеный!!!

А Кубатай, вторя ему, расправлялся тем временем со второймумией:

— На короля, подлец, руку поднял?! Леокадия мне —сестренка названая, я за ее папочку тебя как комара ухлопаю!!! Скажи: «З-з-з…»

— Тихо, тихо, тихо… — ухватила их за рукипринцесса и повлекла куда-то в уголок. И мы услышали, как она тихонечко имчто-то напевает.

— Прелесть какая, — сказала мама, оказавшись рядомс нами. — Все как положено. Какая же свадьба без драки?..

Через минуту Смолянин и Кубатай вернулись к нам совершеннонормальными. А Леокадия кинулась обниматься со своими родителями. Король приэтом, обескураженно оглядывая Смолянина, тихонько, чтобы тот не слышал,спросил: