— Раньше работала, а теперь она уже два года на пенсии,только она не Лидия Васильевна, а Любовь Ивановна.

Надежда подумала секунду и попросила домашний телефонправдолюбки и моралистки Лидии Васильевны то бишь Любови Ивановны Беловой.Бывают же такие люди, сама на пенсии, а до всего ей дело! Вместо того чтобыспокойно сидеть на даче с внуками и растить там зелень и цветочки, эта мымразвонит Алке на работу и портит настроение разговорами про молодую любовницу!Хотя как это она могла узнать про любовницу, если, во-первых, сама давно напенсии, а во-вторых, Петюнчик-то уже полгода как на другой работе. Тем более,интересно с ней побеседовать.

Надежда поблагодарила любезного обладателя приятного голосаи повесила трубку. Алка, которая не удержалась и подслушала весь разговор,смотрела на нее в полном обалдении. Надежда решила ее не щадить, что это такоев самом деле, ничего про собственного мужа не знает!

— Ну что ты мне можешь сказать по этому поводу?

— Ничего, ничего я уже не знаю! — В Алкином голосепрозвучали истерические нотки.

— Да уж, если он полгода скрывал, что на другую работуперешел, то мог и бабу завести у тебя под носом, ты бы все равно ничего незаметила, — безжалостно добавила Надежда, набирая телефон Беловой.

Ответил молодой женский голос и на просьбу позвать ктелефону Любовь Ивановну рассмеялся.

— Теперь только в сентябре. Она в деревне в Псковскойобласти на все лето.

Как уехала в мае, так теперь до осени.

— А позвонить туда можно?

— Что вы, какое звонить! Там глушь такая, стокилометров до поселка, где почта есть.

— Слышала? — спросила Надежда, закончивразговор. — Не она тебе звонила.

Она себе спокойненько живет в деревне и знать не знает, чтокто-то ее именем прикрывается.

— Да какая разница? — безучастно ответила Алка.

От ее энергии не осталось и следа.

— Ну ладно, — Надежда уже жалела подругу, —собирались ехать, так давай, а то уже четвертый час, хоть и белые ночи, а всеравно не хочется за городом поздно бродить.

— Поехали.

— Ты что, так и собираешься идти в этом костюме и накаблуках? Сама же говорила, что шесть километров от станции пешком.

— Конечно, но знаешь, как-то неудобно в затрапезномвиде, все-таки приличные люди.

— Ничего страшного, не шокируют их наши тапочки!

Алка надела босоножки на низком каблуке и легкое платье вкрасный горошек, так как на улице стояла жара. Надежда поморщилась при видегорошка, потому что при Алкиных габаритах горошин было слишком много, но ничегоне сказала.

Они поехали на метро к Финляндскому вокзалу, сели там назеленогорскую электричку и вышли в Песочной.

— Ну, и куда теперь?

— Теперь спросим, как идти в поселок Рейволово, что наВыборгском шоссе. Пока пойдем по этой дороге, она нам по направлению подходит.

Через некоторое время они встретили мужичка на велосипеде,который ехал к станции. Судя по сетке пустых бутылок, которую мужичок оченьоберегал, это был местный житель. Надежда спросила, правильно ли они идут кРейволову. Он ответил, что правильно и что совсем недалеко.

— Конечно, по местным меркам это недалеко, тем более,он на велосипеде.

Однако не прошло и получаса, как показался поселок.

— Это не тот, — сказала Алка, — мы ведьпрошли всего километра два. Ладно, хоть водички попьем из колонки.

По поселку они брели не спеша. Алка выглядела как-тостранно. Она кружила, вертела головой по сторонам, как потерявшаяся собака,норовила свернуть в боковые переулки. Наконец Надежда потеряла терпение:

— Алка, что с тобой происходит?

— Послушай, что-то здесь мне смутно напоминает, вотдавай свернем в эту улочку.

Когда они свернули и прошли немного, Алка вдруг встала каквкопанная.

— Вот же эта дача! То-то я гляжу, мне все знакомо, нокак же так, а они говорили — шесть километров до станции.

Надежда внимательно осмотрела дачу.

Дом был старый, двухэтажный, на калитке висела табличка: ул.Карякова, дом 5.

Интересно, кто такой Каряков?

— Да, это тот поселок, шоссе близко, слышишь — машинышумят? Послушай, а ты уверена, что это именно та дача?

Какая-то она запущенная, я думала, что у твоих знакомыхвилла.

— Да нет, Елена говорила, что они ее только что купили,место им понравилось, потом будут перестраивать. Пойдем, может, она дома?

— Алка, а кто такой Каряков?

— Откуда я знаю!

Надежду что-то беспокоило, какое-то у нее было нехорошеепредчувствие. Дача находилась в конце переулка, а по другую сторону былнебольшой лесочек — редкие сосенки и черничник.

— Вот что, Алка, ты иди одна, а я тебя тут подожду, влесочке. Что-то мне тут подозрительно. В случае чего тревогу подниму.

Алка неуверенно пошла к дому, постучала, потом открылакалитку. Надежда в это время обнаружила пень и устроила на нем наблюдательныйпункт. На Алкин зов на крыльцо вышла женщина, которая даже отдаленно не напоминалажену директора фирмы. Лет ей было под пятьдесят, а может, и больше, Надеждаиздалека не разглядела, одета эта тетка была в старые тренировочные штаны изастиранную мужскую рубаху, причем по летнему времени рукава у рубахи былиоторваны с мясом. На голове у хозяйки дачи была мелкая жиденькая «химия».

— Ошиблась, наверное, Алка, все перепутала, не та этодача, — сказала Надежда самой себе.

Со стороны дачи между тем раздавались громкие голоса.Кричала тетка, потом и Алка повысила голос. Она махала руками и показывалакуда-то вверх, хозяйка дачи тут прямо завизжала:

— Толик!

На шум откуда-то из-за сараев выскочил тощий мужичок,лысовато-седоватый, в таких же, как у жены, тренировочных штанах. Очевидно, этои был Толик. Он унял визжавшую тетку, тихо поговорил о чем-то с Алкой инастойчиво повел ее к выходу. У калитки Толик широко повел в стороны руки иулыбнулся Алке на прощание, только лучше бы он этого не делал, потому что приулыбке стало заметно, что половины передних зубов у него нет, но не подряд, ачерез один, так что, улыбаясь, Толиков рот здорово походил на шахматную доску.Алка вышла из калитки с потерянным видом и, не заходя в лесочек за Надеждой,побрела по улице. Пригибаясь, Надежда бросилась наискосок и перехватила Алку наперекрестке, где их не было видно с дачи. В глазах у Алки стояли слезы. За всевремя знакомства их с Алкой, с третьего класса, Надежда видела Алку плачущейраза три, не больше, причем последний раз это было лет десять назад напохоронах их общей школьной подруги, которая умерла скоропостижно и оставилатроих детей. Была еще вчерашняя залитая слезами кошка, но Надежда была почтиуверена, что вчера Алка работала на публику. Видно, очень уж достала Алку всяэта история с исчезновением мужа, если от обычного человеческого хамства глазабыли на мокром месте.