— Я долго был всего лишь студентом, а потом проектировщикомопределенных специализированных механизмов, — начал я рассказывать. — Додовольно недавнего времени моя жизнь оставалась небогатой событиями. А потомначался кромешный ад. Причем, большую часть происходящего я не понимаю, амногое происходит с подачи кого-то, кого я не знаю. Эта часть довольно сложна,и не стоит твоего внимания.

Он положил руку на перила моста.

— А другая часть? — спросил он.

— Вплоть до этого момента я думал, что мои враги происходятиз Амбера. Но вдруг, когда казалось, что большая часть этого дела будетулажена, кто-то пускает по моему следу Огненного Ангела. Я лишь недавноуничтожил его. Я понятия не имею, почему это произошло, и это, конечно же, кАмберу отношения не имеет.

— Ты, конечно же, прав, — сказал он. — Я понятия не имел,что дело дошло до чего-то, близкого этому, иначе давно бы поговорил с тобой. Нопозволь не согласиться по части порядка важности, прежде чем я с удовольствиемвыскажу определенные предположения относительно тебя. Я хочу услышать твоюисторию полностью.

— Почему?

— Потому, что ты, братец, иногда потрясающе наивен, и ядоверяю твоему суждению насчет того, что истинно важно.

— Я могу умереть с голоду прежде, чем закончу, — отозвалсяя.

Криво улыбаясь, мой названный брат поднял руки. В то время,как Юрт и Деспил приходились мне сводными братьями, рожденными моей матерьюДарой от принца Савалла, Повелителя Грани, Мандор был сыном Савалла отпредыдущего брака, к тому же существенно старше меня, и поэтому напоминал мнемногих моих родственников в Амбере. Я всегда чувствовал себя посторонним средидетей Дары и Савалла. При этом Мандор тоже не являлся частью этой обособленнойгруппки и у нас появилось что-то общее. Но, что бы там ни было, мы с ним поладилии стали сближаться, как я иногда думаю, больше, чем полнородные братья. Заминувшие годы он обучил меня многим практическим вещам и мы не раз хорошопроводили с ним время.

Воздух между нами исказило и, когда Мандор опустил руки,между нами беззвучно и внезапно возник обеденный стол, покрытый расшитой белойскатертью, а миг спустя за ним последовали два стула, появившихся друг напротивдруга. Стол был накрыт многочисленными блюдами — прекрасный фарфор, хрусталь,серебряные столовые приборы и даже ведерко сверкающего льда с темной бутылкойшампанского.

— Ты произвел на меня впечатление, — констатировал я.

— В последние годы я посвятил немало времени гурманскоймагии, сказал он. — Нижайше прошу к столу.

Мы поудобнее расположились на мосту между двумя темнымигромадами. Попробовав яства, я оценивающе причмокнул, и прошла не одна минута,прежде чем я смог начать излагать все события, приведшие меня в это царствозвездного света и безмолвия.

Мандор, не перебивая, выслушал всю мою повесть, а когда язакончил, кивнул.

— Не хочешь еще десерта?

— Да, — согласился я. — Он очень вкусный.

Когда я несколько минут спустя поднял глаза, то увидел, чтоон улыбается.

— Что тут смешного? — осведомился я.

— Ты, — ответил он. — Если ты помнишь, я уже говорил теберанее, перед тем, как ты отправился туда — будь разборчивее с теми, комуоказываешь доверие.

— Ну? Я никому о себе не рассказывал. Если ты намеренпрочесть мне лекцию о вреде дружбы с Люком, не разузнав о нем все досконально,я ее уже слышал.

— А как насчет Джулии?

— Что ты имеешь в виду? Она так и не узнала…

— Именно. А ей ты, похоже, мог бы доверять. Вместо этого тынастроил ее против себя.

— Ладно. Возможно, тут я здорово просчитался.

— Ты спроектировал замечательную машину и тебе ни разу непришло в голову, что она также может стать мощным оружием. Рэндом увидел этосразу же. Так же, как и Люк. От поражения на этом фронте тебя уберегло толькото, что она стала разумной и не желала слушать чьих-то указаний.

— Ты прав. Меня больше заботило решение технических проблем.Я не продумал тщательно все последствия.

Он вздохнул.

— Что мне с тобой делать, Мерлин? Ты идешь на риск, дажекогда не знаешь, что идешь на риск.

— Винте я не доверял, — сообщил я, хотя он меня неспрашивал.

— Думается, ты мог бы получить от нее и больше сведений, —сказал он, — если бы не проявил такой прыти для спасения Люка, который ужепродемонстрировал, что он опасен; под конец вашего диалога она, кажется, сталадействительно откровенной.

— Наверное, мне следовало бы вызвать тебя.

— Если встретишь ее опять, вызови, и я с ней разберусь.

Я уставился на него. Кажется, он говорил это всерьез.

— Ты знаешь, что она такое?

— Я ее разгадаю, — уверенно обронил он, взбалтывая в бокалеярко-оранжевый напиток. — Но у меня есть к тебе одно предложение, элегантное посвоей простоте. У меня есть новый загородный дом, совершенно уединенный, совсеми удобствами. Почему бы тебе не вернуться со мной ко Дворам, а неперескакивать из одной опасности в другую? Заляг на пару лет на грунт,наслаждайся жизнью, прочитай книги, которые ты все откладывал до болееподходящего случая. Я позабочусь, чтобы ты был хорошо защищен. Пусть всепоутихнет, а потом ступай по своим делам при более мирных обстоятельствах.

Я пригубил огненный напиток.

— Нет, — отказался я. — Что произошло с тем, про что тыговорил, что знаешь, а я нет?

— Все ничего не значит, если ты не примешь моегопредложения.

— Даже если бы принял, то все равно захотел бы узнать.

— Ерунда, — отозвался он.

— Ты выслушал мой рассказ. Теперь я послушаю твой.

Он пожал плечами и, откинувшись на спинку стула, посмотрелна звезды.

— Савалл умирает, — коротко сообщил он.

— Он занимается этим много лет.

— Верно, но ему стало намного хуже. Некоторые думают, чтоэто связано с предсмертным проклятием Эрика Амберского. Что бы там ни было, ядействительно считаю, что долго ему не протянуть.

— Начинаю понимать…

— Да. Борьба за наследование стала более интенсивной. Народвалится направо и налево — яд, дуэли, убийства, странные несчастные случаи, тосомнительные самоубийства. А также многие отбыли в неизвестном направлении. Илитак, во всяком случае, кажется.

— Понимаю. Но не вижу, какое это имеет отношение ко мне.

— Одно время не имело бы никакого.

— Но?