Простодушный поехал по Сомюрской дороге в почтовой колымаге,потому что в те времена не было более удобных способов передвижения. Прибыв вСомюр, он удивился, застав город почти опустевшим и увидав несколькоотъезжающих семейств. Ему сказали, что шесть лет назад в Сомюре было болеепятнадцати тысяч душ, а сейчас в нем нет и шести тысяч[21]. Он не преминулзаговорить об этом в гостинице за ужином. За столом было несколькопротестантов; одни из них горько сетовали, другие дрожали от гнева, иныеговорили со слезами:

…Nos dulcia hnquimus arva,

Nos patnam fugimus…

Простодушный, не зная латыни, попросил растолковать ему этислова; они означали: «Мы покидаем наши милые поля, мы бежим из отчизны»[22].

– Отчего же вы бежите из отечества, господа?

– От нас требуют, чтобы мы признали папу.

– А почему вы его не признаете? Вы, стало быть, несобираетесь жениться на своих крестных матерях? Мне говорили, что он даетразрешения на такие браки.

– Ах, сударь, папа говорит, что он – хозяин королевскихвладений.

– Позвольте, господа, а у вас-то какой род занятий?

– Большинство из нас сукноторговцы и фабриканты.

– Если ваш папа говорит, что он хозяин ваших сукон и фабрик,то вы правы, не признавая его, но что касается королей, это уж их дело: вам-тозачем в него вмешиваться?

Тогда в разговор вступил некий человечек, одетый во всечерное[23], и очень толково изложил, в чем заключается их неудовольствие. Онтак выразительно рассказал об отмене Нантского эдикта и так трогательно оплакалучасть пятидесяти тысяч семейств, спасшихся бегством, и других пятидесятитысяч, обращенных в католичество драгунами, что Простодушный, в свою очередь,пролил слезы…

– Как же это так получилось, – промолвил он, – что стольвеликий король, чья слава простирается даже до страны гуронов, лишил себятакого множества сердец, которые могли бы его любить, и такого множества рук,которые могли бы служить ему?

– Дело в том, что его обманули, как обманывали и другихвеликих королей, – ответил черный человек. – Его уверили, что стоит ему толькосказать слово, как все люди станут его единомышленниками, и он заставит наспеременить веру так же, как его музыкант Люлли в один миг меняет декорации всвоих операх. Он не только лишается пятисот – шестисот тысяч полезных емуподданных, но и наживает в них врагов. Король Вильгельм[24], который правиттеперь Англией, составил несколько полков из тех самых французов, которые моглибы сражаться за своего монарха. Это бедствие тем более удивительно, чтонынешний папа [25], ради которого Людовик Четырнадцатый пожертвовал частьюсвоего народа, – его открытый враг. Они до сих пор в ссоре, и она длится девятьлет. Эта ссора зашла так далеко, что Франция уже надеялась сбросить наконецярмо, подчиняющее ее столько веков иноземцу, а главное, не платить ему большеденег, которые являются самым важным двигателем в делах мира сего. Итак,очевидно, что великому королю внушили ложное представление о его выгодах, равнокак и о пределах его власти, и нанесли ущерб великодушию его сердца.

Простодушный, растроганный, спросил, кто же эти французы,смеющие обманывать подобным образом столь любезного гуронам монарха.

– Это иезуиты, – сказали ему в ответ, – и в особенности отецде Ла Шез[26], духовник его величества. Надо надеяться, что бог накажет ихкогда-нибудь и что они будут гонимы так же, как сейчас гонят нас. Какое горесравнится с нашим? Господин де Лувуа насылает на нас со всех сторон иезуитов идрагунов [27].

– О господи! – воскликнул Простодушный, будучи уже не всилах сдерживать себя. – Я еду в Версаль, чтобы получить награду, котораяследует мне за мои подвиги; я потолкую с господином Лувуа, мне говорили, что в королевскомминистерстве он ведает военными делами. Я увижу короля и открою ему истину, апознав истину, нельзя ей не последовать. Я скоро вернусь назад и вступлю в бракс мадемуазель де Сент-Ив; прошу вас пожаловать на свадьбу.

Его приняли за вельможу, путешествующего инкогнито впочтовой колымаге, а иные – за королевского шута.

За столом сидел переодетый иезуит, состоявший сыщиком припреподобном отце де Ла Шез. Он осведомлял его обо всем, а отец де Ла Шезпередавал эти сообщения г-ну де Лувуа. Сыщик настрочил письмо. Простодушныйприбыл в Версаль почти одновременно с этим письмом.

Простодушный въезжает в «горшке»[28] на задний двор. Онспрашивает у носильщиков королевского паланкина, в котором часу можноповидаться с королем. Те в ответ только нагло смеются – совсем как английскийадмирал. Простодушный обошелся с ними точно так же, как с адмиралом, то естьотколотил их. Они не захотели остаться в долгу, и дело, вероятно, дошло бы докровопролития, если бы проходивший мимо лейбгвардеец, бретонец родом, неразогнал челядь.