«Вон он там, впереди, — подумал Старки. — Проект Блу».

Страх вновь попытался захлестнуть его. Он полез в карман ивытащил синюю таблетку. Дочь называла их «отрубонами». Впрочем, названия неимеют значения, важны результаты. Он проглотил таблетку, не запивая, ипоморщился.

«Проект Блу».

Он оглядел остальные, выключенные мониторы, а затем нажалкнопку под каждым из них. Четвертый и пятый показывали лаборатории. Начетвертом — физическая, на пятом — биологии вирусов. Лаборатория биологиивирусов была вся заставлена клетками животных, в основном — морских свинок иобезьян. Было и несколько собак. В лаборатории физики небольшая центрифуга досих пор продолжала вращаться. Старки пожалел об этом. Он горько пожалел обэтом. Было что-то кошмарное в том, как эта штука весело крутилась, неостанавливаясь ни на одну секунду, в то время как доктор Эзвик лежал рядом наполу, неуклюже раскинувшись, словно воронье пугало, не устоявшее под напоромсильного ветра.

Они объяснили ему, что центрифуга работает от того жеисточника, что и освещение, поэтому если они ее выключат, то погаснет и свет. Акамеры там внутри не приспособлены для инфракрасной съемки. Старки все понял.Еще какие-нибудь ублюдки могут заявиться из Вашингтона, чтобы посмотреть натруп лауреата Нобелевской премии, лежащий в четырехстах футах под землей, меньше,чем в миле отсюда. Если выключим центрифугу, выключим и профессора.Элементарно. Дочь называла такие ситуации «Уловка-22» [1].

Он принял еще один «отрубон» и посмотрел на монитор номердва, который ему нравился меньше всего. Ему не нравился человек, упавший лицомв тарелку супа. Представьте, что кто-нибудь подойдет к вам и скажет: «Выпроведете вечность с физиономией, погруженной в миску супа». Это как старыйкиношный комический трюк, когда тортом попадают кому-нибудь в лицо. Перестаетбыть смешным, когда этим кем-то становишься ты сам.

На первом мониторе были только электронные часы. Дотринадцатого июня все цифры на них были зеленого цвета. Теперь они сталиярко-красными. Часы остановились. Они показывали: 06-13-90 02:37:16.

13 июня 1990 года. Два часа тридцать семь минут утра. И ещешестнадцать секунд.

Позади раздался стук.

Старки выключил мониторы один за другим и обернулся. Онувидел, что одна из телеграмм упала на пол, и поднял ее.

— Войдите.

Это был Крейтон. Он был бледен, как мел. Опять плохиеновости, — равнодушно подумал Старки. Еще кто-нибудь совершил затяжной прыжок свышки в миску холодного супа.

— Привет, Лен, — сказал он спокойно.

Лен Крейтон кивнул в ответ.

— Билли. Эти… Боже, я не знаю, как тебе об этом сказать.

— Чем яснее, тем лучше.

— Эти люди, которые переносили тело Кэмпиона, проходятпредварительные исследования в Атланте, и новости не очень утешительны.

— Все заражены?

— По крайней мере, пятеро. Есть там один парень — его зовутСтюарт Редман — так вот, у него пока отрицательная реакция.

— Если бы Кэмпион не сбежал, — сказал Старки. — Тамоказалась хреновая система безопасности. На редкость хреновая.

Крейтон кивнул.

— Продолжай.

— В Арнетте введен карантин. Мы уже выявили шестнадцатьслучаев гриппа, вызванного постоянно мутирующим вирусом А-Прайм. А ведь этопока только больные в открытой форме.

— Средства массовой информации?

— Пока никаких проблем. Они верят в то, что это сибирскаяязва.

— Что еще?

— Одна очень серьезная проблема. В Техасе есть патрульныйполицейский по имени Джозеф Роберт Брентвуд. Его двоюродному брату принадлежиткак раз та самая заправка, где Кэмпион закончил свое путешествие. Он заехалвчера утром к Хэпскому предупредить о том, что приезжают люди из департаментаздравоохранения. Мы задержали его три часа назад, и сейчас он на пути вАтланту. А до этого он объехал на патрульной машине половину Восточного Техаса.Одному Богу известно, со сколькими людьми он вступал в контакт за это время.

— О, черт, — сказал Старки и сам испугался водянистойслабости своего голоса. Вероятность заражения — 99,4 %, — вспомнил он строчкуиз телеграммы. А это, в свою очередь, означало 99,4 % смертности, так какчеловеческий организм не в силах производить антитела, способные уничтожитьпостоянно мутирующий антигенный вирус. Как только организм вырабатывал нужныеантитела, вирус просто мутировал в новую, слегка отличную от предыдущей, форму.По этой же причине создание вакцины представлялось практически невыполнимойзадачей.

99,4 %.

— Ну же, продолжай. Что там еще?

И тогда Крейтон мягко произнес:

— Хаммер мертв, Билли. Самоубийство. Он выстрелил себе вглаз из табельного оружия. Материалы по Проекту Блу были у него на письменномстоле. Мне кажется, он подумал, что они представляют собой вполне исчерпывающуюпредсмертную записку.

Старки закрыл глаза. Вик Хаммер был его пасынком. Интересно,как он скажет об этом Синтии? «Мне очень жаль, Синди. Вик сегодня нырнул вмиску холодного супа. Вот, прими «отрубон». Я хочу сказать тебе, что это былапросто цепь досадных случайностей. Ни одна из них не произошла по вине твоегопарня. Но он возглавлял проект, и он понял, что ситуация ухудшается, и тогда…»

— Спасибо, Лен, — сказал он.

— Билли, не хочешь ли ты…

— Я поднимусь через десять минут. Я хочу назначить заседаниеобщевойскового штаба через пятнадцать минут. Если они в постелях, вышиби ихоттуда.

— Да, сэр.

— И, Лен…

— Да?

— Я рад, что именно ты сообщил мне об этом.

— Да, сэр.

Крейтон вышел. Старки посмотрел на часы. Потом он подошел кмониторам, вмонтированным в стену. Он включил монитор номер два и задумчивоуставился на безмолвный кафетерий Проекта Блу.

Ларри Андервуд повернул за угол и нашел место для стоянки,достаточно обширное, чтобы втиснуть свой «Датсун Зед» между пожарным гидрантоми чьим-то мусорным контейнером. Ларри попытался убедить себя в том, что вдействительности он не заметил распухший труп кошки, в белый живот которойвгрызалась крыса. Крыса так быстро исчезла в свете его фар, что вполне можнобыло бы поверить в то, что ее там и не было. Кошка, однако, осталась на месте.