Вернувшись в Нью-Йорк, Малкольм вплотную занялся делами.Большую часть времени он проводил на работе, следовательно, вел свою жизнь, иМариэлла сразу оказалась страшно одинока. Малкольму по-прежнему нравилосьпоявляться с ней в обществе, он был по-прежнему добр к ней, но ей стало вполнеясно, что она не станет его неразлучной спутницей. Даже спальня у нее былаотдельная — Малкольм объяснил, что ему нередко случается засиживаться допоздна,читать бумаги, звонить по телефону в Европу, и в таких случаях ему необходимоуединение, и к тому же он не хотел бы мешать ей отдыхать. Она предложила емуперенести кабинет в соседнюю с общей спальней комнату, но он твердо стоял натом, что перемен в доме не будет. Так и вышло. В жизненном укладе Малкольмапосле женитьбы не изменилось ничего, разве что они стали появляться в обществевдвоем чуть чаще. И несмотря на его неизменную доброту, она то и дело ощущала,что она по-прежнему — не более чем часть персонала его фирмы.

Теперь у нее был постоянный доход, который в начале каждогомесяца поступал на ее счет, и муж всегда убеждал ее, что она свободно можетпокупать в магазинах все, что ей нравится. Но слуги-то оставались его слугами,и дом выглядел в точности так же, как до ее прихода, окружали ее только егодрузья, и в деловые поездки Малкольм по-прежнему брал с собой секретаршу.Пожалуй, Мариэлла раньше, будучи помощницей секретаря, даже чаще сопровождалаего в подобных поездках. Мариэлла могла бы даже возненавидеть новую секретаршу,которая ездила теперь с Малкольмом, если бы ей не понравилась с первого взглядаэта девушка, хорошенькая немка. Ее звали Бригитта, ее родители жили в Берлине.Репутация ее была безупречна, и она относилась к Мариэлле с должным уважением.У Бригитты были пепельно-белые волосы. Ногти она красила ярко-красным лаком. Унее были отличные манеры, и она знала свое дело. Но мало того, онадействительно хорошо относилась к Мариэлле, и две молодые женщины почтиподружились. Другие сотрудницы офиса завидовали теперь Бригитте, как когда-тозавидовали Мариэлле, и миссис Паттерсон не раз замечала на их лицах гримасы,несомненно относящиеся к Бригитте. Мариэлла даже жалела девушку. Бригиттавсегда вела себя предупредительно, и, если Мариэлла звонила по какому-нибудьделу в офис, Бригитта каждый раз старалась ей помочь. Когда стало известно, чтоМариэлла беременна, Бригитта стала посылать ей очень милые маленькие подаркидля будущего младенца. Она даже связала ему одеяльце и пару кофточек, что оченьтронуло Малкольма. Впрочем, сам он почти не замечал Бригитту. У него были своизаботы — бизнес, командировки, жена, а в скором времени должен был появитьсядолгожданный сын.

Мариэлла нисколько не сомневалась, что забеременеет быстро.Она знала это из собственного опыта и была удивлена, когда через несколькомесяцев брака ничего не произошло. Когда прошло полгода, Малкольм настойчивопорекомендовал ей обратиться к известному гинекологу. Он сам отвез ее в Бостон,поместил в клинику и оставил на несколько часов под наблюдением опытныхспециалистов. К концу дня врачи пришли к заключению, что у Мариэллы нет проблемгинекологического порядка, и мистеру и миссис Паттерсон не следует расставатьсяс надеждой. Врачи уверили Малкольма, что беременность его супруги — вопросвремени, и дали несколько советов, которые вогнали Мариэллу в краску, ноМалкольм твердо решил, что этим советам надо последовать.

Прошло еще шесть месяцев, советы врачей не принеслижелаемого результата, и супруги по-настоящему забеспокоились. Каждый месяц,убедившись, что беременность так и не наступила, Мариэлла впадала в состояние,близкое к истерике. От нервного напряжения возобновились головные боли.Тогда-то она обратилась за консультацией к своему личному врачу. Ничего новоговрач посоветовать не смог, и тогда он очень осторожно намекнул, что естьженщины, попросту не созданные для материнства. Он уже встречался с подобнымислучаями, когда молодые, здоровые женщины, не имеющие никаких женскихзаболеваний, выполняют все предписания врача, а зачатия не происходит. В этомникто не виноват, но…

— Бывает, — сказал он, понижая голос, — чтобогу зачатие не угодно.

— Это не мой случай, — робко произнесла она,опасаясь поднять глаза на доктора. Мариэлла ни о чем не рассказывала Малкольму,тем более не стала бы говорить теперь, когда она, по всей видимости, не моглазачать от него ребенка.

— У вас уже были беременности? — спросил врач.Опытный врач и сам знал ответ на свой вопрос — осмотр не оставил сомнений наэтот счет. Но если женщина так старательно пытается сохранить свою тайну, он невправе вынуждать ее к откровенности. Мариэлле необходимо было рассказать освоих проблемах, и ей показалось, что именно этому человеку можно доверить свойсекрет. К нему она обратилась сама, старый врач был одним из немногих еезнакомых, кто никак не был связан с Малкольмом.

— Да, — кивнула она.

— Аборты?

Важный для диагностики вопрос. Бывает, что женщина вынужденаприбегать к подпольным абортам. И часто бывает, что в таких случаях оналишается возможности когда-либо иметь детей. Хорошо еще, если она останется вживых, побывав в руках этих «специалистов», которые занимаются нелегальнымиабортами.

— Нет.

— Понятно… — Врач сочувствующе кивнул. — Выпотеряли ребенка.

— Нет, — начала она, и вдруг голос ее задрожал:

— То есть да… Ребенок был… потом умер…

— Мне очень жаль, поверьте.

Мариэлла наконец рассказала врачу все, расплакалась, потомдолго успокаивалась и через два часа, выходя из его кабинета, она чувствовалаоблегчение. Как будто сбросила тяжкий груз с плеч.

Он вдохнул в нее силы, сказав, что не сомневается — онаобязательно будет иметь детей.

Он оказался прав. Прошло два месяца, и Мариэлла обнаружила судивлением и радостью, что она ждет ребенка. А она-то уж думала, что этоникогда не произойдет, и даже задавала себе вопрос, не предложить ли Малкольмуразвод, раз она не в состоянии исполнить его желание и подарить ему ребенка. Ивдруг во мраке блеснул свет, и вот уже Малкольм, обрадованный, признательный,сидит около нее. Как только он узнал, что станет отцом, он засыпал Мариэллудрагоценностями и самыми разными подарками, стал приходить домой к ленчу, чтобыузнать, как она себя чувствует, обращаться с ней как с самым ценным и хрупкимбриллиантом на свете и ежеминутно строить планы относительно будущего малыша.Несомненно, он ждал именно сына, но был готов радоваться и рождению дочери.

— Пускай родится девочка, потом обязательно будетсын, — возбужденно говорил он, а Мариэлла смеялась. К тому времени животее значительно округлился, она стала плохо и беспокойно спать, побаиваласьтого, что будет дальше. Но в то же время она словно помолодела, и боль прошлогоотступила на второй план перед новой жизнью, зарождавшейся в ней. Она часамисидела в своей комнате, прислушиваясь к движениям ребенка в животе и ожидаятого момента, когда она сможет взять его на руки. Мариэлла знала, что пустоту,мучившую ее все эти годы, может заполнить только новый ребенок. Она повторяласебе самой, что родится уже не Андре, что это будет совсем другой малыш. Андрене вернется… Все равно, сын будет или дочь, Мариэлла примет ребенка всемсердцем, и Малкольм тоже.