Я открыла дверь и вошла. На пару часов лучшего убежища ненайти. Я торопливо вернулась в свое отделение. Наташка сидела в ординаторской.

— Ты чего дерганая какая-то? — спросила она.

— К нему приходили. Убийца.

— Что, так и представился?

— Без надобности. По глазам видела. Сначала один днем,а сейчас еще один со звериным взглядом. Если мы дядьку не вывезем, он труп.

— Спятила, — растерялась Наташка. — Чтозначит вывезем? Его место в больнице. И куда мы его перевезем, к тебе наквартиру? Можно, конечно, ко мне, да соседи на стенку полезут, скажут, опятьмужика притащила.

— Он мне адрес дал… Подменишь меня, я мигом…

— Маринка, это не наше дело… В конце концов, ты можешьошибаться.

— Точно, только проверять, так ли это, охоты нетникакой. Если мы его вывезем, у него появится шанс.

— Мы его не вывезем, — серьезно возразилаона. — Некуда, это во-первых, во-вторых, если ты права, то они навернякаследят за больницей. Нас засекут и убьют вместе с ним.

— Точно. Поэтому мы спрячем его здесь, в больнице, втерапии, в платной палате. Ночью туда никто не сунется, свет можно не включать,а ключ возьмем с собой.

— А если ему станет хуже?

— Рискнем.

— Ты понимаешь, что это подсудное дело?

— Жизнь человеку спасти?

— Маринка, менты говорят, он бандит.

— Ага. Мы будем сидеть и ждать, когда его убьют.

— Позвони в милицию.

— Да им плевать… Ладно, не суйся. Помоги мне переложитьего на каталку, а дальше я сама.

— Дура, мать твою… — рявкнула Наташка и шагнула кдвери.

Вся процедура заняла минут двадцать. Работы слаженнее мне вжизни наблюдать не приходилось. Наташка работала, как швейцарские часы:уверенно и с максимальной точностью, а про меня и говорить нечего.

Нам повезло, к этому времени пациенты уже заняли свои местаближе к телевизору, и мы беспрепятственно перевезли «крестника» в соседнееотделение, ни в коридоре, ни на лестничной клетке не встретив ни души.

— Оставим его на каталке? — заговорщицкипрошептала Наташка уже в палате.

— Конечно. Одна здесь справишься?

— Справлюсь. А ты?

— Меня этот тип беспокоит, как бы он не вернулся.

— И что ты сделаешь? — ехидно спросила она.

— Откуда мне знать? Встану грудью. Между прочим, у насбольные…

— Да знаю я, знаю… А душа тоскует… Не делом мызанялись.

Дослушивать я не стала, выскользнула из палаты и вернулась вотделение. Стул возле первой палаты по-прежнему пустовал. Я прошла по коридору.Дверь на лестничную клетку была открыта. Спустилась на первый этаж. Возлеподъезда на скамейке сидели две молодые женщины и курили. Пришлось напомнить имо режиме. Очень неохотно они отправились в палату. Я заперла дверь на засов,впервые согласившись с начальством, что дисциплина в больнице заметно упала.

Поднялась в отделение, заперла дверь на ключ и даженесколько раз толкнула ее плечом. Не будут же они брать отделение штурмом? Идибудут?

Мордастый парень сидел на третьем посту и хихикал смедсестрой.

— Прошу прощения, — сухо сказала я. — Но вашеместо возле первой палаты.

— Да ладно… — начал он, но под моим ледяным взглядомподнялся и неторопливо зашагал к своему посту. Медсестра притихла и сталачто-то искать в столе. Ну вот, сегодня я у всех вызываю отрицательные эмоции.

Я прошла по отделению, заглядывая в палаты. Беспокойствоменя не отпускало, я чувствовала себя как в осажденной крепости. Вернуласьвстревоженная Наташка.

— Дверь заперла?

— Конечно. Как ты велела. И вышла через первый пост.Ох, и получим мы по ушам…

— Не канючь. Ты здесь вообще ни при чем.

— Как бы не так, — разозлилась она.

— Ладно, я поехала. Надеюсь за час обернуться. Толькобы без сюрпризов… Справишься?

— Куда ты едешь?

— Цыганский поселок…

— Куда? — вытаращила она глаза.

— Долго объяснять… Если что, звони в милицию. На этоготипа, что у палаты тоскует, надежды никакой.

— У него пистолет есть, сама видела.

— Идем. Выпустишь меня и дверь запрешь.

Я сбросила халат, прихватила сумку и покинула больницу черезприемный покой.

Было еще светло, но в кустах у стоянки сгустились сумерки, иидти туда не хотелось. Я зябко поежилась. А если за мной следят? Ладно валятьдурака, одернула я себя. С какой стати им за тобой следить?

Тут я подумала о машине и глухо застонала. А что, если онане заведется, на буксире таскать? Объясняй потом, по какой надобности и кудаменя в рабочее время нелегкая носила. Я устроилась на сиденье, сделав нескольковесьма дельных замечаний своей машине. Она неожиданно прониклась, потому чтозавелась сразу. Мысленно перекрестившись, я рванула с места.

Дорога была каждая минута, но ехать через лес я все-таки нерискнула. И изводила себя дурными мыслями. По существу, пытаясь спасти одногочеловека, я рисковала жизнями других. Ладно, там Наташка, кое-что она умеет нехуже меня, хоть и любит иногда прикидываться.

То и дело поглядывая в зеркало заднего обзора, я вылетела нашоссе. Про пост ГАИ, конечно, забыла. Страж дороги выпорхнул из тени будки, но,опознав мое транспортное средство, демонстративно отвернулся. Я попыталасьвыжать из машины все, на что она теоретически была способна.

Так называемый Цыганский поселок находился зажелезнодорожным переездом. Сбившиеся кучей несколько домов на отшибе, асфальтаздесь не было, а само место пользовалось дурной славой. По доброй воле я бы низа что сюда не сунулась.

Переезд был открыт, еще одна удача. Слева высились зданияхимкомбината, а дальше начиналась дикая территория, без уличного освещения ипрочих благ цивилизации.

Тут я сообразила, что точного адреса у меня нет. Мало того,я даже не знаю, кого ищу. Неведомый «он», который должен спасти жизнь человеку,тоже мне незнакомому. Я почувствовала себя дурой, но отступать было поздно:надо попытаться отыскать Алену, а там посмотрим….