— Вон у той скалы. Если среди них будет офицер, стреляй внего первого. Потом переводи на остальных. Переводи медленно. Достаточно чутьповернуть, все время придерживая, чтобы ствол у тебя не прыгал, и цельсявнимательно, и больше шести выстрелов зараз без крайней необходимости не давай,потому что при стрельбе ствол подпрыгивает. Каждый раз стреляй в одногочеловека, а потом переводи на следующего. Если бьешь по конному, целься вживот.

— Ладно.

— Кто-нибудь должен держать треногу, для устойчивости. Воттак. Он же тебе и диски будет заряжать.

— А ты куда пойдешь?

— Я буду вон там, налево. Там повыше и можно видеть всевокруг. Я буду прикрывать тебя слева со своей маленькой maquina. Вон там. Еслиони появятся, можно будет всех их перебить. Но не стреляй, пока они не подойдутдостаточно близко.

— А хорошо бы всех перебить. Устроить им бойню. Menudamatanza!

— Нет, уж лучше пусть не приходят совсем.

— Если бы не твой мост, мы могли бы их всех перебить и потомуйти отсюда.

— Никакого смысла. Это никому ничего не дало бы. Мост —часть плана, рассчитанного на то, чтобы выиграть войну. А это что? Пустойслучай. Ничего не значит.

— Que va, ничего. Раз фашист убит, значит, одним фашистомменьше.

— Да. Но этот мост может помочь нам взять Сеговию. Главныйгород провинции. Ты только подумай. До сих пор нам еще ни одного такого неудалось взять.

— Ты правда веришь в это? Что мы можем взять Сеговию?

— Да. Это возможно, если мы взорвем мост так, как требуется.

— Хорошо бы и этих всех перебить, и мост взорвать.

— У тебя большой аппетит, — сказал Роберт Джордан.

Все это время он наблюдал за воронами. И вдруг заметил, чтоодна как будто насторожилась. Она каркнула и взлетела. Но вторая по-прежнемусидела на ветке. Роберт Джордан оглянулся на Примитиво, угнездившегося высокона скале. Примитиво внимательно смотрел вперед, но сигналов никаких не подавал.Роберт Джордан нагнулся и проверил затвор пулемета. Ворона все сидела на своейветке. Вторая облетела широкий круг над снежной поляной и тоже уселась напрежнее место. Снег, пригреваемый солнцем и теплым ветром, валился с обвисшихпод его тяжестью веток.

— У тебя завтра будет случай перебить многих, — сказалРоберт Джордан. — Нужно уничтожить пост на лесопилке.

— Я готов, — сказал Агустин. — Estoy listo.

— И второй пост, в домике дорожного мастера, за мостом.

— Могу тот, могу этот, — сказал Агустин. — И оба могу.

— Оба нельзя. Они должны быть уничтожены одновременно, —сказал Роберт Джордан.

— Ну, тогда любой, — сказал Агустин. — Давно уж мне нехватает какого-нибудь дела. Пабло тут нас всех в безделье сгноил.

Вернулся Ансельмо с топором.

— Тебе надо еще веток? — спросил он. — По-моему, и такничего не видно.

— Не веток, — сказал Роберт Джордан. — Два маленькихдеревца. Мы их вроем, и все тогда будет выглядеть естественнее. А то тутслишком мало деревьев кругом, и эта зелень не кажется естественной.

— Сейчас принесу.

— Подрубай пониже, чтобы пней не было видно.

Роберт Джордан услышал стук топора в леске позади. Онпосмотрел вверх, на Примитиво, потом вниз, на сосны, черневшие за поляной. Однаворона по-прежнему сидела на месте. И тут он услышал мерный высокий рокотприближающегося самолета. Он поднял голову и увидел его. Крошечный, серебряный,блестящий на солнце, он как будто неподвижно висел в вышине.

— Увидеть нас с такой высоты невозможно, — сказал онАгустину. — Но лучше все-таки лечь. Это уже второй разведывательный самолетсегодня.

— А вчерашние ты забыл? — спросил Агустин.

— Сегодня кажется, что это был дурной сон, — сказал РобертДжордан.

— Они, наверно, в Сеговии. Дурной сон ждет случая сбыться.

Самолет уже скрылся за вершинами гор, но гул моторов все ещебыл слышен.

Когда Роберт Джордан опустил голову, он увидел, что воронавспорхнула. Она полетела напрямик между деревьями, не каркая.

— Ложись, — шепнул Роберт Джордан Агустину, потом повернулголову и замахал рукой — ложись, ложись — старику Ансельмо, который вылез из-заскалы с сосенкой на плече, точно рождественский дед с елкой. Роберт Джорданувидел, как старик бросил свою сосенку за скалу и сам скрылся там же, и теперьуже перед Робертом Джорданом не было ничего, кроме поляны и леса. Он ничего невидел и ничего не слышал, но чувствовал, как колотится у него сердце, и потомон услышал стук камня о камень и дробное тарахтенье покатившегося обломка. Онповернул голову вправо и, подняв глаза, увидел, как винтовка Примитиво четырераза вскинулась и опустилась в горизонтальном положении. Потом опять ничего нестало видно, только белая снежная полоса с круглившимися на ней следами копыт идальше лес.

— Кавалерия, — тихо сказал он Агустину.

Агустин оглянулся, и его смуглые запавшие щеки разъехались вулыбке. Роберт Джордан заметил, что Агустин вспотел. Он протянул руку и положилему на плечо. Он не успел снять руки, как они увидели четырех всадников,выезжавших из леса, и он почувствовал, как напряглись под его ладонью мускулыАгустина.

Один всадник ехал впереди, трое других немного отстали.Головной ехал по следам на снегу. Он все время смотрел вниз. Остальныедвигались за ним без всякого строя. Все четверо настороженно прислушивались.Роберт Джордан лежал на снегу, широко разведя локти, и поверх прицела пулеметаследил за приближающимися всадниками, ясно чувствуя удары своего сердца.

Головной доехал по следу до того места, где Пабло сделалкруг, и остановился. Остальные подъехали к нему и тоже остановились.

Роберт Джордан теперь ясно видел их за синеватым стальнымстволом пулемета. Он видел лица, видел сабли, висящие у пояса, Потемневшие отпота лошадиные бока, конусообразные очертания плащей цвета хаки и такого жецвета береты, сбитые набок по-наваррски. Головной повернул свою лошадь прямо нарасселину в скале, где был установлен пулемет, и Роберт Джордан мог разглядетьего молодое, потемневшее от ветра и солнца лицо, близко посаженные глаза, нос сгорбинкой и длинный треугольный подбородок.

Сидя на лошади — лошадь грудью повернута прямо к РобертуДжордану, голова ее вздернута, из чехла, притороченного к седлу, торчит прикладавтомата, — головной указал пальцем на расселину, в которой был установленпулемет.