Едва рассвело, извозчик, так и не назвав ему своего имени, исчез, буркнув на прощание:

– Когда надо, я тебя найду. А меня всегда увидишь на улицах с коляской.

Саблин не поверил ему, что он один и без связи. «Сначала он обсудит с кем надо вопрос, а потом придет», – с надеждой подумал Филипп и стал ждать.

Карточку в комендатуре он заполнил, но секретарь тут же спросил, где у него паспорт, и, получив придуманный Филиппом ответ, сделал в ней запись.

Однажды Саблин встретил извозчика на улице, хотел сесть к нему в коляску, но тот, завидев его, хлестнул лошадь кнутом и помчался по улице, оставив Филиппа в недоумении. Уже то, что прошла целая неделя и он не заметил пока никакой за собой слежки, хотя искал ее очень тщательно, успокаивало. Больше всего Филипп опасался не извозчика, а немцев. Все эти дни, как первый раз побывал в комендатуре и предложил свои услуги, Саблин жил в квартире Риты. Теперь он не хотел рисковать своей запасной квартирой, где у него хранился немецкий мундир и оружие. Только раз Филипп, соблюдая осторожность, через несколько проходных дворов пробрался в эту квартиру. По различным мелким деталям, которые он сам подготовил перед тем, как покинуть эту квартиру, он с удовлетворением отметил, что здесь в его отсутствие никто не был. Ему не давала покоя мысль, почему извозчик его бросил, и что, собственно, означала та ночная акция. Хотел ли он его убить или оглушить? Трубу, которой извозчик воспользовался, он утром не нашел, очевидно тот прихватил ее с собой. Возможно это была и не труба, но все равно Филипп не нашел на том месте ничего металлического.

Каждый день Саблин заходил в комендатуру, но секретарь отвечал ему неизменно, что сегодня он не нужен, но завтра, возможно, понадобится. Даже такой оборот устраивал Филиппа.

В тот солнечный и яркий день, получив отрицательный ответ в комендатуре, Саблин своим обычным маршрутом вышел на Крещатик и медленно побрел, разглядывая запыленные стекла витрин магазинов. К своему удивлению он заметил, что некоторые из магазинов открылись, витрины были чисто вымыты, на стеклах вывешены объявления. Одно из них он, было, начал читать: «Господин Вышегородец открывает торговлю антикварными изделиями…», но повернулся и пошел дальше.

– Господин артист! – услышал он голос и обернулся скорее механически, не принимая в свой адрес этого обращения – «артист».

У обочины стояла знакомая коляска, на козлах – извозчик. Он улыбался, синяки с физиономии у него еще не сошли, но вид у него уже был более-менее приличный.

– Господин артист, садитесь, подвезу! – пригласил он.

Саблин прыгнул в коляску и развалился на мягких подушках, укрытых голубым бархатом с бахромой. Извозчик был в новом черном картузе и в светлой кожаной душегрейке, расшитой спереди узорами.

– Гляжу, дела твои идут в гору, разбогател, прибарахлился, – заметил Саблин, радуясь в душе, что встреча у них состоялась, и встреча не случайная, как он догадался.

– С вашей легкой руки. Господа офицеры тоже любят прокатиться в коляске. А я пока конкурентов не имею.

Они свернули на узкую улочку и помчались вверх. Лошадь легко тащила коляску, цокая копытами по мостовой.

– Здесь, в подвале, ресторанчик, – кивнул головой извозчик. – В семь вечера приходите.

Они проехали еще две-три улицы, и коляска остановилась.

– Вам сходить, господин артист! – сказал извозчик.

– Почему артист? – удивился Саблин.

– Так нравится. Похож! – ответил извозчик и хлестнул лошадь кнутом. Она рванулась, высекла подковами искры из булыжника, и коляска завернула за угол.

Саблин тихонько двинулся по тротуару. «Наверно была проверка, – подумал он. – Как же они меня проверяли? Ни фамилии, ни имени, кто я», – в недоумении рассуждал он.

Вечером Саблин подошел к ресторану, до комендантского времени оставался еще час. «Успею добраться до патрулей», – подумал он и спустился по каменным ступеням. Дверь ему открыл пожилой, кряжистый и белобородый швейцар. Он вежливо поклонился и показал рукой, мол, проходите.

Саблин вошел в небольшой зал, мгновенно окинув взглядом посетителей: их было здесь с десяток, но сидели они разбросанно вдоль полукруглых стен, попарно. Женщин оказалось лишь три, остальные – мужчины разного возраста. Только центр зала никем не занят, и Саблин подумал: «Не ресторан, а какая-то конспиративная база. Не проиграю, если буду спорить, что у них и оружие с собой припрятано».

За одним из столиков он увидел извозчика. Тут же, в пол-оборота к входной двери устроилась молодая женщина в простеньком платье и вязаной кофте. Волосы то ли рыжеватые, то ли каштановые. Саблин не смог сразу определить при неярком освещении четырех больших свечей, расставленных по углам. Филипп без приглашения направился к столику женщины и извозчика. Тот ногой выдвинул для него из-под стола стул. Саблин сел и теперь рассмотрел женщину. Неаккуратная прическа, грязно-темное платье и кофта, очевидно, должны были снизить ее привлекательность. Серые большие глаза, не мигая, уставились на него, потом ее взгляд перешел на белый платочек в карманчике пиджака и ощупал его нерабочие руки.

– Янина Карловна, – представилась она мягким приятным голосом.

– Филипп! – ответил он коротко и не назвал фамилии.

– Вы устраиваетесь на работу в комендатуру? Это очень хорошо! Нам нужен там свой человек, – приступила она к разговору.

«Нам – это уже звучит», – быстро прокомментировал про себя Саблин. Он слегка скользнул взглядом по залу и почувствовал вокруг какую-то настороженность. Теперь Филипп не сомневался: эти люди не случайно пришли в ресторан. Они здесь из-за него.

– Когда у вас там наладится, мы свяжемся снова. Найдем вас, сами не идите на контакт, – сказала она и протянула руку.

«Ошибку совершила, подпольщица! – мысленно воскликнул Филипп, усмехнувшись и пожимая ее хрупкую маленькую руку. – “Мы свяжемся с вами, когда все наладится. Сами не идите на контакт”. Откуда же вы узнаете, что у меня все наладилось в комендатуре? Выходит, там у вас все-таки есть человек? Он и сообщит, что у меня все в порядке?»

Саблин, не оглядываясь по сторонам, пошел к выходу, чувствуя на своей спине два десятка глаз. Швейцар так же предупредительно открыл ему дверь и выпустил наружу.

Филипп поднялся по каменным ступеням наверх, остановился в неопределенности, не зная, что ему делать и куда идти. До комендантского часа на немецком «Мозере» оставалось еще полчаса. На Ритину квартиру ему уже не успеть. Филипп решительно двинулся на свою запасную базу, как он стал называть квартиру тети Малькевича. Не успел он отойти и полсотни шагов, как навстречу ему быстро выехал грузовик. Он резко затормозил почти возле Филиппа, и солдаты стали выпрыгивать на землю. Снизу