— Тень Бартука собственной персоной? — возразила девушка. —И не будет больше Норрека Вижарана, не станет его разума, его души… и еслидоспехи продолжат то, что начали, полагаю, скоро ты даже внешне превратишься вподобие своего предшественника. Бартук будет носить доспехи. Бартук, вернувшийсебе свою роль. Бартук, погубивший множество невинных, он, а не ты — убил твоихдрузей…

Друзья… Ужасные образы изувеченных, окровавленных тел СэданаТриста и Фаузтина вновь расцвели в осаждённом мозгу Норрека. Они были жестокоубиты, и с тех самых пор он каждую секунду терзался страшной виной за ихгибель. Он ясно помнил, как доспехи прикончили каждого из них, а теперь Караговорит о новых грядущих смертях.

Он чуть опустил шлем, борясь с самим собой.

— Нет, я не могу позволить, чтобы такое случилось… не могу…

Но руки сами собой поднялись снова, и шлем оказался надголовой.

— Нет! — взревел Норрек, обращаясь к магическим латам. — Онаправа, будьте вы прокляты! Я не хочу быть частью вашего кровавого предприятия…

Но это же глупость… — зашептал голос в мозгу, так похожий наего собственный. — Сила твоя… ты можешь делать с ней всё, что пожелаешь… мирпорядка, где не будет больше войн между королевствами, где не станет бедняков…вот истинное наследие… вот о чём думал Бартук…

Звучало это прекрасно. Просто опустить шлем на голову — иНоррек сможет изменить мир, сделать его таким, каким он должен быть. Демоныстанут служить его монументальной задаче, их воля подчинится власти Полководца.Он создаст государство, которому даже Небеса позавидуют.

И всё, что надо для этого, — надеть шлем, принять своюсудьбу…

Вдруг он почувствовал, как Кара пошевелилась…

Одна рука соскользнула со шлема, стискивая запястье колдуньижелезной хваткой, — девушка даже охнула. Из её кулачка выпал мерцающий кинжал,сделанный из слоновой кости.

Она хотела воспользоваться им… убить его.

— Глупая женщина… — фыркнул Норрек, не замечая, что голосего звучит уже как-то не так. Он оттолкнул её, бросая на песок. — Лежи тут!Через мгновение я разберусь с тобой!

Несмотря на предупреждение, тёмная волшебница попыталасьподняться, но выросшие из земли песчаные руки пригвоздили её к месту. Ещё однаструя песка засыпала рот, предотвращая возможность произнести какое-нибудьзаклинание.

С горящими от предвкушения глазами Норрек снова взял шлем ивозложил его себе на голову.

Мир, которого он никогда не знал, лежал открытым перед ним.Он увидел, какой мощью владеет, увидел легионы, которыми может командовать.Всё, чему помешал когда-то один приятель-Вижири, может ещё свершиться.

Кровавый Полководец снова жив.

Но Полководцу нужны солдаты. Оставив Кару барахтаться наземле, Норрек взобрался на вершину дюны и взглянул на Лат Голейн. С алчныминтересом наблюдал он за демонами-воинами, вгрызающимися в стены и ворота. Откровавого разрушения город отделяют разве что минуты. Он может позволить своемувойску повеселиться, позволить прокатиться по Лат Голейну, убивая каждогомужчину, женщину или ребёнка, а потом известить их о своём возвращений в мирсмертных.

Он представил текущую повсюду кровь, — кровь всех тех, ктобоялся и ненавидел его. Кровь тех, кто канет в небытие по его приказу…

Дюна внезапно разверзлась, и из песка выпрыгнули две тёмныефигуры. Две пары сильных рук схватили его за запястья, заводя их за спину.

— Привет… старый друг… — прошептал с одной стороны до ужасазнакомый голос. — Прошла… целая жизнь… с тех пор… как мы… не виделись…

Норрек вздрогнул, узнав голос:

— С-Сэдан?

Он повернулся туда, откуда шёл голос, и оказался лицом клицу с шелушащейся, гниющей головой своего мёртвого компаньона.

— Ты… не забыл нас… как мило… — Омерзительная образинаулыбнулась, демонстрируя почерневшие десны и жёлтые зубы.

Лишённый возможности бежать, Норрек повернул голову в другуюсторону — и обнаружил там Фаузтина. Воротник убитого Вижири съехал, открываязапёкшуюся, покрытую коростой рваную дыру на месте горла.

— Нет… нет… нет…

Они стащили его с дюны вниз, туда, где все ещё боролась спеском Кара, стараясь освободиться.

— Мы пытались… повидаться с тобой… на корабле… Норрек, —продолжил Трист. — Но ты… кажется… не слишком хотел… видеть… нас…

Их глаза не моргали, а зловоние смерти становилось темтяжелее, чем дольше они держали его близко к себе. Само их присутствие такошеломило Норрека, что даже доспехи не могли вернуть контроль над ним.

— Простите! Простите! Сэдан, Фаузтин, простите меня!

— Он просит… прощения… Фаузтин, — прокомментировала жилистаянежить. — Ты знаешь… за что?

Норрек взглянул на верзилу Вижири, тот серьёзно кивнул.

— Мы принимаем… твои извинения… но… боюсь… у нас нет выбора…в том… что мы должны… сейчас сделать… друг мой…

С поразительной скоростью и силой Сэдан Трист сбил шлем сголовы Норрека.

Мститель как будто снёс ветерану череп, так велика была больпотери. Теперь Норрек по-настоящему понимал, что чувствовал Злорадный. Онзакричал, дёргаясь с такой яростью, что даже захватившим мертвецам стало сложнобороться со своим пленником.

— Держи… его! Держи…

Обе латные перчатки вспыхнули багровым. Даже скрученный свирепойагонией Норрек заметил это и испугался… испугался за своих друзей, которые одинраз уже умерли из-за его неспособности остановить действия проклятых доспехов.Он прекрасно понимал, почему их неуспокоенные души последовали за ним.Несправедливость требует возмездия. К сожалению, доспехи не собирались даватьим такую возможность.

Пространство вокруг Норрека взорвалось, отбросив нежить так,что они врезались в дюну, с которой только что спустились. Солдат с ужасомсмотрел на два тела, боясь, что они погибли — могут ли погибнуть трупы? — ещёраз.

— Нет! Только не это! Я не могу позволить вам сноварастерзать их!

Бывалый боец стиснул одной своей рукой другую, и хотя обеони сопротивлялись, его решимость не смогло победить сейчас даже наследие Бартука.Норрек рванул, собственные страдания лишь увеличивали его силу…

Правая перчатка подалась.