Коган помялся:

– Сведения непроверенные... Но есть слушок, что хотятпредложить большой кредит под крайне низкий процент.

Кречет, морщась, потер виски ладонями, тряхнул головой,стараясь придти в себя после второй бессонной ночи:

– И это все?

Коган развел руками. За кредиты дрались, их добивались,предыдущий президент едва ли не в зад целовал даже финансовую мелочь Запада, толькобы кинули от щедрот пару миллионов под любой процент, а этот тупарь, солдафон,унтер, даже не повел бровью.

– Есть еще слушок... – сказал он запинаясь, –еще менее вероятный...

– Ну-ну, телись быстрее.

– Поговаривают, что группа финансистов... самых крупных...желает инвестировать в нашу промышленность некие суммы...

Кречет отмахнулся:

– Суммы-то не плевые?

– Не вышепчешь, – признался Коган.

– В шею, – распорядился Кречет. – Впрочем, вшею не надо. Сбреши что-нибудь о занятости президента. Ты у нас теперь почтиГеббельс! С Коломийцем шепчетесь? А я встречусь с ними после возвращения изПерми.

Коган дернулся, лицо пошло пятнами.

– Господин президент, вы не поняли... Это колоссальныесуммы! Настолько колоссальные, что я даже не знаю... Я бы сказал, что за этимчто-то стоит страшное, если бы и министр экономики, и директор Центробанка, ивсе-все наши виднейшие экономисты не завопили в один голос: надо брать! Обеимируками. Даже зубами вцепиться.

Кречет неспешно поднялся, распрямился во весь рост. Хрящи вспине затрещали, словно кистеперая рыба превращалась в человека. Изполированной поверхности стола смотрела угрюмая опухшая харя. Скажи, отбессонницы, кивнут, но про себя всякий подумает: с перепоя мается президент.Ишь, дорвался до власти. Теперь баб гребет, жрет от пуза, по сто бочек коньяказа ночь выжирает... Скоты. По себе меряют.

– Утопающий хватается за соломинку, – ответил онзагадочно.

Коган кивнул, он знал, что утопающий схватится и за гадюку,но по президенту выходило, что утопает вовсе не он, не Россия, а эти финансистыМеждународного фонда? Или даже те, кто за ними стоит?

Марина вошла без стука, как входила всегда, сказаланегромко:

– Господин президент...

Кречет дернулся:

– Что стряслось?

– Машина ждет. Прикажете задержать самолет?

– Нет, иду, – ответил он сердито. – Еще и тысо своими шуточками! Не подкрадывайся так. Когда-нибудь застрелю ненароком.

Коган окинул его оценивающим взором. Что-то президентнервничает так, что подпрыгивает при каждом шорохе.

Мирошниченко торопливо подбежал к Кречету:

– Только одну минутку! Только одну!

– Давай, – бросил Кречет нетерпеливо. Он бросилбыстрый взгляд на часы, поморщился. – Только без своих преамбул!

Мирошниченко выпалил:

– Нужно создать партию молодых мусульман! А что? Яготов ее возглавить. Приму ислам, то да се... Понятно, будут выборы, но еслипоработать, то выбирают все-таки того, кто все начал. Да и в партбюро... илипросто, бюро, выбирают членов инициативной группы. Можно назвать к примеру:"Молодая Россия! Или «Россия молодая».

В кабинете наступило ошарашенное молчание, ибо Мирошниченкоговорил без улыбки, он вообще никогда не улыбался, придавленный нелегкойобязанностью верно информировать общественность о жизни и деятельности т а к ог о президента.

Кречет оглядел его критически:

– А что?.. Бороду отпустишь... как, растет?.. А тобольно белобрысый, не видно. Чем бреешься?.. А вообще-то, когда зеленую повязкуоденешь, будет смотреться неплохо. Все девки за тобой побегут...

Мирошниченко сказал, подбодренный:

– Только надо для начала деньжат подкинуть! Напроведение съезда, аренду помещения...

Но Кречет уже в дверях отмахнулся, указал на Когана, исчезза дверью.

* * *

Нет, был еще один момент до его отлета. Я вышел вбиблиотеку, что в соседнем здании, Кречет как раз садился в машину. Опять безохраны, чудовищно беспечный, словно та великая миссия, которую взвалил наплечи, должна охранять его сама.

– Господин президент, – сказал я, – надорожку вам один штришок из истории.

Он остановился, держась за дверцу машины. По виду его понял,что мыслями он уже среди ревущих танков.

– Их истории России?

– Нет, Чечни.

Он передернулся, сделал движение сесть в машину, но я бросилкоротко, и он остановился:

– Чечня была христианской. Православной! Вы не знали?..Тихой такой, богобоязненной. Но где-то лет двести тому... нет, меньше, чеченцырешились сменить православие на ислам. И вот мы имеем дело с народом, укоторого характер изменился тоже... В какую сторону, знаете.

* * *

Итак, Кречет отбыл на маневры, где-то под Пермью, тамровные, как танкодромы, места, по сибирски просторные, а вокруг леса – залогсекретности. Уже на следующее утро я заметил охрану. Была и раньше, но сейчасзаметил даже я, привыкший замечать только сдвиги в сознании отдельных народов,и групп населения, не мельче чем сотня-другая миллионов.

Хрюка была счастлива, потому что то один прохожий, тодругой, отзывались на ее призыв поиграть, это были крепкие мужчины, и хотя одинбыл одет как банкир, а другой как панк-рокер, но все выглядели как опровержениерасхожей глупости, что банкиры толстые, а панки – хилые наркоманы.

Когда мы с Хрюкой возвращались, машина Кречета уже стояла уподъезда. Мирошник чуть опустил стекло, помахал мне рукой. Я показал жестами,что сейчас отведу своего страшного зверя, налью воды и сразу вернусь. Виднобыло, как он развел руками, мол, не торопитесь, вы ж люди творческие, особые,вам законы или уставы не писаны, вы можете и задержаться, если вдруг идеязабрезжит или муза позвонит...

Конечно, даже если бы пришла гениальная идея, я все равно быне сел за работу, если меня ждет машина. То ли синдром бедности, то личрезмерная вежливость, но я быстро затолкал Хрюку в квартиру и тут же вернулсяк лифту.

Мирошник развел руками:

– Я не думал, что ученые поворачиваются быстреекаскадеров!

Доехали без приключений, у входа через Боровицкую пропускпроверили очень тщательно, дальше Мирошник гнал машину, насвистывая. Нипрохожих, ни машин, Кремль для зевак закрыт, везде правительственная тишина ичистота, только у самого здания, где мы заседаем, остановилась бетономешалка, рабочиесбрасывали на асфальт желтую тяжелую кашу, двое спешно огораживали изящнымизаборчиками. Все суетились преувеличенно быстро, старательно, все-таки дляправительства стараются, надо бы на лапу премию кинуть...