– Всё в порядке? – настороженно спрашивает Ашш, отследив мой слегка расфокусированный и, вероятно, весьма удивлённый взгляд. Я хочу сказать ему, что да, со мной-то как раз в порядке, в отличие от него, но не успеваю – мне снова становится холодно и жарко, но на этот раз ещё и очень больно, и я, не успев издать ни звука, теряю сознание.

Возвращаюсь к действительности так же быстро, рывком, и, наверное, поэтому, не успев осознать, что уже давно поздно пытаться удержаться на лошади, отчаянно цепляюсь за что попало под руку. И только потом открываю глаза.

Вокруг глубокая, хоть и не очень тёмная ночь, и приятная прохлада, и моя лошадь бредёт впереди, в поводу у Шаргрена, а люди снова выглядят, как полагается. Никаких разноцветных свечений и прочей чуши.

Я чуть поворачиваю голову, поднимаю глаза… и отпускаю, наконец, волосы Ашша. А то смотрит он как-то недобро. С другой стороны, доброго взгляда я за ним вообще не припоминаю, но это не мешает мне сходить по нему с ума. Вот и сейчас, совершенно не вовремя и не к месту, внутри всё сладко сжимается от того, что он так близко, и мне кажется, что глаза его темнеют даже быстрее, чем мои, и смотрит он уже на мои губы. И надо бы во имя остатков репутации и здравого смысла поблагодарить якобы Роя и перебраться на свою лошадь, придумав заодно какую-нибудь нейтральную причину обморока… но я не в силах. Малодушно закрываю глаза и делаю вид, что ещё не очнулась. Мне хочется остаться, и я слишком хорошо понимаю, насколько зыбко и краткосрочно наше совместное будущее, в любом случае, как бы всё ни повернулось, а значит, могу сделать себе небольшую поблажку и побыть немножко счастливой, тем более что Ашш, кажется, совсем не против. Если бы ещё получилось не думать о том, что он пустой, и о его змеюке…

– Знаешь историю пустыни? – тихо спрашивает Ашш, прижимая меня к себе чуть крепче.

– В очень общих чертах, – осторожно отзываюсь я, открывая глаза. Признаться честно, история Аррагарского царства – последнее, что волновало меня во время обучения. Я очень тщательно изучала Альмар, а также всё, относящееся к Императору, но мне не приходило в голову, что придётся последовать за своим на тот момент врагом аж сюда. Понятно, что пустыня искусственного происхождения, иначе бы не было магических аномалий и завесы, но вот что именно произошло…

Ашш как-то неопределённо хмыкает и начинает рассказывать, а я пытаюсь отделаться от ощущения, что он поставил себе в уме галочку – наведаться в училище и призвать к ответственности управляющего и всех преподавателей за недостаточное усердие и строгость. Не думаю, что ему сейчас до этого.

– Это было во времена гражданской войны в Аррагаре, – говорит он, – когда за корону боролись две семьи: Анторро и Лавье…

И я понимаю, что переоценила себя. Что мне надо было уйти на свою лошадь и слушать уже оттуда, потому что от негромкого голоса Ашша, от его интонации, которую я не в состоянии определить, потому что Император ни с кем так терпеливо, мягко и тепло не разговаривает, от такой его близости, от всего этого моё сердце, кажется, физически скручивается в спираль, выдавая столько нежности и тоски, что даже Шаргрен не выдерживает и оборачивается на секунду.

– …на этом месте был город, который поддерживал Анторро, по величине он не уступал столице, по сути это уже была вторая столица, и в случае победы Анторро стала бы ею официально. И, естественно, Лавье хотели этот город взять, но у них не было никаких шансов, город был великолепно защищён, и охраняли его самые могущественные маги страны. И тогда к Антьеру Анторро пришла женщина. История не сохранила о ней почти ничего, кроме того, что она была молода, красива и совершенно лишена магического таланта. Неизвестно как… хотя у меня есть определённые соображения как именно, – хмыкает мой Господин, – она втёрлась в доверие к Анторро, и довольно быстро смогла его убедить, что город под угрозой, что его надо дополнительно защитить. Что есть такое древнее заклинание, которое делает всё практически неуязвимым. Не знаю, куда смотрели и о чём думали маги, соглашаясь на это самоубийственное действо, возможно, каждому был дан лишь кусок заклинания, по которому нельзя было понять общую картину, или же у них не было возможности отказаться – неизвестно, но они и в самом деле его применили, вложив туда всю свою силу. Город рассыпался мгновенно. Всё обратилось в пыль и песок, а жизненная энергия и магическая сила, неожиданно освобождённые от тел, но до конца не утерявшие связь с ними и с местом, висят тут и поныне. Впрочем, через пару веков не останется ничего, уже сейчас осталась едва ли одна десятая…

– Страшно как, – не удержавшись, шепчу ему. У меня и в самом деле мурашки по телу от всего этого, я слишком хорошо представляю себе мирных жителей города, детей, которые вдруг в один миг перестали существовать из-за чьих-то ошибок и жажды власти.

– Есть кое-что хорошее, – не соглашается со мной Ашш-Ольгар. – Скорее всего, мы сможем узнать, кто твой отец.

– Как? – послушно спрашиваю я, заполняя повисшую паузу. И заодно пытаясь справиться с удивлением.

– Как я уже говорил, сгустки силы, присутствующие здесь, притягиваются к силе мага. У тебя силы нет, но, тем не менее, к тебе они тянутся тоже. А это значит, что твоя магическая структура, твоё плетение, идеально подошли под эту силу, только поэтому она и притянулась.

– То есть, кто-то из моих предков участвовал в уничтожении города? – грустно спрашиваю я.

– Да, – как всегда Ашш невозмутим, – причём, так как времени прошло много, а сила ещё сохранилась, значит, это был очень сильный маг. А таковых наберётся не больше десятка, может, меньше даже. И их имена должны быть в библиотеке Рогула.

– Осталось туда попасть, – ещё грустнее вздыхаю я.

– Уверен, что Диего и везёт тебя к нему, – фыркает мой Господин. – Так что нам надо просто позволить ему это сделать.

Идиллия закончилась незадолго до рассвета. Только что мы ещё ехали спокойным, расслабленным шагом – я уже на своей лошади, но бок о бок, чувствуя какое-то необычное тепло внутри, а вокруг не было ни души, и вдруг песчаные валуны в отдалении приходят в движение, и из них появляются всадники. Много, со всех сторон, и они совершенно не собираются с нами разговаривать, по крайней мере, в моём представлении на переговоры, как и просто при случайной встрече, не несутся таким галопом, сжимая в руках обнажённые сабли.

Я в растерянности, и всё, на что меня хватает – это нащупать нож, хотя … что может даже обученная сражаться женщина с ножом против нескольких мужчин с саблями? Но, что есть… Мне кажется очевидным, что бежать бесполезно, и надо принимать бой, хоть он и неравный, потому что в пустыне никто не осмеливается колдовать и толку от того, что в нашем отряде два мага – никакого. Однако мужчины решают по-другому. Не знаю, как они договорились, но Армир и Ашш останавливаются, разворачиваясь к стремительно приближающимся всадникам. С трудом совладав с сорвавшейся в галоп лошадью, которую мой милостивый и заботливый Господин успел стегнуть хлыстом, я возвращаюсь. Я – стражница Императора Ашш-Ольгара и мой выбор – умереть за своего Господина. И если это хотя бы на одну тысячную увеличит для него шанс благоприятного исхода, я уже умру не зря.