не встречаться. Но почти десять лет мы зависели друг от друга. Это что-то да значит – хотя бы потому, что определенный кусок моей жизни всегда будет связан с Бенни, и я этого никогда не забуду. Нельзя просто взять и выбросить из памяти такой долгий период, что бы человек ни натворил.

– Бенни, – сказал я, – прошу, поверь мне в последний раз. Я все устрою и вытащу нас отсюда.

– Шон, да мне плевать, что ты будешь делать. Лично я найду Философский Камень и уничтожу его, – сказал Бенни и повернулся ко мне спиной.

В голове загудело, словно там роились сотни пчел – или Сновидцев. Неужели Бенни решил, что я буду стоять и спокойно смотреть, как он губит себя? Да, это я виноват, что наша дружба закончилась. Это я многие годы делал то, что считал правильным, наплевав на его мнение. Теперь я это понимал. Извиняться было поздно, зато еще не поздно его спасти.

Ладно, раз уж между нами все кончено, я – в последний раз – мог со спокойной душой сделать то, что должен. Нравится ему это или нет.

Гудение и дрожь роя все нарастали – в ушах, в глазах, в груди.

– Бенни, – прохрипел я, – запомни вот это слово: НЕТ. Это «нет» на аменге. Ты должен его сказать, если кто-то спросит, нужен ли тебе Философский Камень. Или вообще хоть что-нибудь спросит на аменге, или предложит взять любой булыжник, камень или там самоцвет.

Жужжание «пчел» уже пульсировало у меня в руках, во всех сосудах. Кожу начало словно крошечными иголочками покалывать изнутри.

– Запомнил? – спросил я уже громче, стараясь перекрыть шум в голове. – На любой вопрос отвечай «нет» – не важно, что ты увидишь или услышишь.

Первый из Сновидцев так и не успел прорвать кожу и выбраться – Бенни развернулся ко мне. Не знаю, что он увидел, но глаза от ужаса стали как блюдца. А потом он бросился на меня, сшиб с ног, повалил на пол.

Я не успел среагировать. Покалывание в коже прекратилось, но в голове по-прежнему гудело. Бенни рухнул на меня сверху, прижал к полу. Его лицо перекосилось от лютой ярости и ненависти.

Пусть себе ненавидит сколько влезет. Главное, он жив.

– Я просто хочу тебе помочь, – тихо сказал я.

– Придурок, в этом и дело, – прошипел Бенни. – Ты вечно хочешь всем помочь, но так нельзя. Рано или поздно надо выбирать сторону, черт возьми!

Он схватил меня за волосы, запрокинул назад голову. А другой рукой перерезал мне горло.

76. Шон Рен, неубиваемый человек-машина

Я ведь провел несколько дней с лейтенантом Гупта и Посланником Индиго. Должен был выработать нормальные рефлексы. А намерения Бенни были предельно ясны и сквозили в каждом его движении. Можно было вовремя их распознать, а распознав, предотвратить нападение. Но я даже руки не вскинул, чтобы защититься. Оцепенел, словно само тело не верило в то, что Бенни это сделает. И схватился за шею обеими руками, только когда ржавый скальпель рассек ее, как до этого горло Квинт. Между пальцами полезли пузыри воздуха, на вдохе в легкие плеснуло густым и теплым.

Последнее, что я увидел, – как Бенни отворачивается и идет дальше, ведя пальцами по стене. Потом он свернул в следующий зал и пропал из виду.

* * *

Я очнулся на жестком полу, щекой на чем-то липком. В первые секунды затуманенное сознание уверяло, что я все еще блуждаю в видениях искусственного разума и только что закончилась очередная жуткая галлюцинация. И что я найду этого Сновидца и разнесу его до последней микросхемы, чего бы мне это ни стоило.

Следующий вздох всколыхнул жидкость в легких. Я сложился пополам и закашлялся. Кашлял и кашлял – долго, мучительно, надсадно. Кровь выплескивалась в горло, не пропуская воздух внутрь. Я задыхался, барахтаясь на полу, словно в воде, пока наконец не выкашлял большую часть того, что скопилось в легких. Только потом парой прерывистых вдохов удалось закачать туда немного воздуха.

В свете фонарика я увидел, что лежу в огромной луже крови. Потрогал шею – она была мокрая и липкая. С тонкой, болезненно пульсирующей ниточкой раны, аккуратно зашитой изнутри.

Нет, это была не галлюцинация. Я действительно очнулся на полу, где Бенни бросил меня истекать кровью. Только боты Сновидца не дали мне этого сделать, стремительно стянув разрез.

Давно надо было поселить их у себя в теле. Теперь меня нельзя убить! Я, Шон Рен, человек-машина, непобедимый и всесильный.

Я осторожно сел, стараясь не крутить головой, чтобы шов случайно не разошелся. В вертикальном положении остатки крови резко отхлынули от головы, она закружилась, и я чуть не ткнулся носом в красную лужу. Еле удержал равновесие и замер, ожидая, пока давление хоть немного придет в норму.

Содержимое моих артерий большей частью разлилось теперь по полу, и вряд ли боты могли что-то с этим сделать. Значит, придется максимально себя беречь, избегать резких движений. Ничего, справлюсь – главное, я жив!

Не только жив, но и свободен. Впервые по-настоящему свободен. Индиго и Тамара разорвали наш договор, как и все связи со мной, и каждый из них пошел своим путем. Бенни перерезал все, что нас связывало, вместе с моей глоткой. А искусственный интеллект «Безымянного», убрав имплант, разорвал поводок, на котором меня держал сенатор. Я теперь сам себе хозяин и никому ничего не должен. «Гадюка» стоит где-то совсем рядом. Можно добраться до нее и лететь прочь отсюда. Мне-то Философский Камень ни к чему.

А что здесь начнется, когда я улечу? Самая настоящая война в уменьшенном масштабе: Посланники против Республики. Кровопролитная битва на борту древнего корабля. Но возможно, террорист-смертник по имени Бенни таки уничтожит последнюю надежду Посланников выжить, а республиканцев – обеспечить себе защиту.

Как там говорила Тамара? Миллиарды жизней с той и другой стороны. И я теперь могу просто свалить отсюда. Не мои проблемы. А если вмешиваться, то надо непременно выбрать сторону? Бенни напоследок сказал: всем помочь нельзя, рано или поздно надо выбрать сторону, черт возьми!

Ну что ж, ладно. Хрен тебе, Бенджамин.

Я тяжело поднялся с пола. Голова все еще кружилась. Теперь живот и грудь были заляпаны не только кровью Индиго, но и моей собственной. Не осталось ни одного чистого пятачка. Если меня кто-нибудь увидит, наверняка примет за дух мертвеца, уже тысячу лет скитающийся по кораблю. А если еще и заговорить на аменге, то вообще никаких сомнений не останется.

Я вытянул вперед руку ладонью вверх. Неясно было, ограничена ли как-то моя способность управлять ботами, все еще ползающими по жилам, – вот как раз и пришло время проверить. Начал я с главного. Приказал нескольким ботам покинуть мое тело и лететь вперед, мстительно дав одно-единственное задание: