– Как же я могу тебя не отпустить, если ты этого хочешь? Унас так не заведено. Но мне грустно. О-очень грустно. Я думало, что ты, можетбыть, поживешь у меня какое-то время. Странно, но мне почему-то понравилосьбыть вдвоем. – Магда-итиро даже вздохнуло – не мысленно, а на самом деле.Правда, не слишком глубоко. – Куда именно ты хочешь попасть?

– В Москву. В 29 сентября 2006 года. Пискнул пульт, в стенеотодвинулась панель, за которой стояли в ряд разноцветные плоские пластины.

– Где мой хроноскоп? Давно я им не пользовалось… А, вот он.

Магдаитиро взяло пластину малинового цвета, поколдовало надней.

– СЗ-284… 2006 год… Сентябрь… 29-ое… Маленькая… Опятьмаленькая… На дне реки – это не годится, утонешь… Ага, вот, кажется,подходящая. Диаметр 23 сантиметра, тебе хватит. Возле телевизионной башни вОстанкино. Это северная часть Москвы. 21 час 14 минут. Тебя устроит?

– В принципе да… А, может быть, есть пораньше? Папа с мамойбудут волноваться.

И мистер Ван Дорн, – не успел остановить слишком проворнуюмысль Ластик.

Человек из будущего наверняка услышал, но расспрашивать нестал. Все-таки хорошо, что они тут такие вялые и нелюбопытные.

– Пора-аньше? Попро-обуем. Есть в 7.59 на Красной площади.Близко от того места, где мы с тобой встретились.

– Здорово! То, что нужно! – обрадовался Ластик. – Мне оттудадо дома десять минут, если бегом! Пожалуйста, отправьте меня поскорей!

– Ты так торо-опишься? – расстроенно спросило Магдаитиро. –Ну хорошо-о. Возьми меня за руку.

– Разве мы не сядем в аппарат?

– Нет. Он нужен, чтобы собирать пыль. Для гипертранспортациидостаточно иметь энергетический аккумулятор, а он всегда со мной.

Они взялись за руки.

Комната окуталась туманом, а когда дымка рассеялась,оказалось, что под ногами уже не пол, а снова брусчатка. Только теперь Ластикстоял не в центре Красной площади, а сбоку, между Лобным местом и храмомВасилия Блаженного.

– Дыра вот здесь, – показало Магдаитиро на одну из двухлестниц, ведущих в собор. – Под Северным крыльцом.

Они подошли ближе. Сбоку под лестницей оказался темныйзакуток. Странно – Ластик бывал здесь много раз, но никогда не обращал на неговнимания.

Он шагнул в пропахшую плесенью темноту – очевидно, тягалетающего пылесоса сюда не доставала.

– А что дальше? – крикнул Ластик.

– Сделай два шага вперед, шаг влево и подпрыгни на месте.Там наверняка образовалась хронопленка, ее нужно прорвать. Только будьосторожен – не столкнись в 2006 году со своим хронодвойником. Если выпосмотрите друг другу в глаза, ты исчезнешь. Ведь пришельцем из другого временибудешь ты, а не он.

Может, оно было бы и к лучшему, подумал Ластик. Тот, другой,правда, еще ничего не знает, но зато он еще не успел всё испортить…

– Ты боишься, что всё себе испортишь? – неправильно понялоего мысль Магдаитиро. – Это хорошее сомнение. Ты умнеешь на глазах. Ещенемного, и ты совершил бы непоправимую ошибку. Судя по параметрам, этотхроноход односторонний. Ты не сможешь вернуться из прошлого обратно и навсегдапотеряешь возможность стать нашим. Я радо, что ты образумился. Чуть былодобровольно не отказался от рая. Какая глупость.

Если вовремя найти Райское Яблоко, то никакого вашего рая небудет, подумал Ластик.

– Что-что? – медленно переспросило Магдаитиро. – В какомсмысле «не будет»? Погоди-ка… – Оно приблизилось и протянуло к Ластику руку. –Мне нужно посоветоваться с остальными. Стой.

Ластик поскорей сделал два шага вперед, один влево,подпрыгнул на месте и провалился в черноту.

То есть, собственно, не в такую уж черноту – почти сразу жеснова посветлело. Расчихавшись от пыли, Ластик смахнул выступившие на глазахслезы и обернулся.

Вроде бы ничего не изменилось, только исчезло Магдаитиро, иоткуда-то доносился скучный, механический голос, говоривший безо всяких пауз:

– …В этот ранний час храм-музей еще закрыт поэтому давайтепока посмотрим на так называемое «Лобное место» многие думают что эта круглаяплощадка выполняла функцию эшафота однако на самом деле Лобное местоиспользовалось не для казней а для зачитывания перед народом царских указовплахи и виселицы обычно устанавливались вон там ближе к кремлевской стене какэто показано на картине великого русского художника Василия Сурикова «Утрострелецкой казни»…

Ластик высунулся из-под крыльца, увидел гида и группку провинциальныхтуристов с фотоаппаратами и видеокамерами. Вот ранние пташки – в восемь утрауже на экскурсии.

По брусчатке важно разгуливал жирный, облезлый голубь.Подошел к огрызку яблока, клюнул.

Какое счастье! Нормальные люди, голубь, огрызок! Всё настоящее,живое!

С блаженной улыбкой Ластик вылез из-под историческогопамятника и огляделся по сторонам.

Милиционер! Машина едет! Запах бензина! Грязная лужа!

Ура!

Он снова чихнул – теперь уже не столько от пыли, сколько отчувств.

Туристы обернулись, наставили объективы и защелкализатворами.

Ластик сообразил, что не переодевался с самого 1606 года. Нанем так и остались порты плисовы, сапожки ал-сафъян, рубаха макова с узорочьем,кафтан златоткан.

– Перед вами мальчик в типичном наряде эпохи БорисаГодунова, – не растерялся гид. – А возле Исторического музея вы сможетесфотографировать стрельцов и девиц-красавиц в кокошниках. Теперь подойдем кЛобному месту поближе.

Войдя в роль, Ластик поклонился туристам поясным поклоном.Они еще немножко пощелкали затворами и пошли себе к следующейдостопримечательности.

Ластик же побежал вниз, к Васильевскому спуску, повернул наВарварку.

Из метро шли на работу хмурые, еще не совсем проснувшиесялюди. Их было много, ужасно много, и это было просто замечательно! На Ластика вего маскарадном костюме поглядывали, но без большого интереса. Наверное,думали: мальчишка еще, а тоже вот с утра пораньше подрабатывает – ряженым.