— Стрелок, я не Тёмный Дайвер. Я пошла с вами в «Лабиринт»…я не хотела оставлять тебя одного и не хотела признаваться, что хожу в глубину.Я обманула тебя. Прости. Но я не Тёмный Дайвер.

— Вика…

— Мне нечего искать в глубине, Лёня. И некого терять… крометебя.

— Вика… — повторил я. Все слова куда-то делись. Были колючейхолодной галькой… были злым песком обиды на губах.

Все слова исчезли. Только имя осталось.

— Вика…

— Ты не любишь, когда тебе помогают, Лёня. Ты привык бытьсильным. Привык помогать сам, привык спасать, привык вытаскивать и защищать,привык бороться и побеждать… — Она улыбнулась: — Дайвер… ты будешь тащитьутопающего за волосы, даже если сам наглотаешься воды… И оттолкнёшь чужую руку…в лучшем случае — позволишь плыть рядом.

— Вика… Это неправда…

— Это часть правды, и довольно большая. То, что два годаназад сломало нас всех, ударило по тебе сильнее всего. Ты не нашёл себя,Леонид. Даже Ромка — нашёл. Несмотря на то, что с ним случилось. А ты закрылся.Обрезал все ниточки, отказался искать выход. Ты сказал себе, что ты больше недайвер.

— Но я действительно не дайвер, Вика. Я никто.

— И поэтому ты пошёл таскать нарисованную мебель? Питьнарисованную водку в дешёвых виртуальных барах?

— Да. Потому что я теперь — никто.

Вика покачала головой. Снова коснулась моей руки.

— От кого ты бежишь, Леонид? От кого или от чего?

— Я хотел бы знать, куда я бегу, Вика. Я знаю, что потерял,но я не знаю, к чему приду.

— Лёня…

Она обняла меня, обняла так неожиданно, что я вздрогнул.Прижалась к груди.

— Лёня, ты ничего не потерял…

Я не ответил. Сидел, обнимая её, уткнувшись лицом в волосы…сидел и молчал. Она не права, но я не скажу этого.

— Лёня, дайвер — это то, что даётся свыше. Богом, судьбой,игрой генов… тут пусть каждый верит в своё. Что ты потерял, Лёня? Умение выйтииз глубины в тот миг, когда захочешь? Оно с тобой. Умение видеть то, чтоневидимо другим? А разве это было главным, Лёня?

Главным… не главным… Разве в этом дело.

Это было моей судьбой…

— Я знаю, о чём ты думаешь. Ты мог творить чудеса… маленькиечудеса, пока был просто дайвером. Большие чудеса, когда встретился сНеудачником. Потом это исчезло, не только у тебя, у всех… но разве это былоглавным, Лёня?

— Это было моей судьбой.

— Это было лишь тем, как ты строил свою судьбу. Формой,инструментом, но никак не сутью. Лёня, сколько было подлецов среди дайверов?

— Мы воровали. Чужие программы, чужие деньги, чужие секреты.

— Многие? Часто?

— Нет, но…

— Сколько среди нас было подлецов, Лёня? Сколько дайверовобратили свой дар во зло? Азарт, игра, взлом, кража… Так или иначе — никто неопустился до подлости. Можно преступить законы общества, нельзя преступитьзаконы морали — помнишь?

— Пока мы все были вместе. Пока у нас был свой кодекс чести.А что теперь?

— Ты о Тёмном Дайвере?

— О нём в первую очередь… про других мы ничего не знаем. Онсохранил свой дар в полную силу. Если верить Дибенко…

Вика вздрогнула.

— Я говорил с ним сегодня. Если он не врёт — Тёмный Дайверне просто сохранил, он преумножил свои способности. Он гоняется за тем файлом,за которым послал Падлу и Ромку. Он ненавидит Дибенко… и пытается навредитьему.

— Так вот почему ты спросил меня о Дибенко…

Я не ответил — лишь взял её за руку.

Почему я не увидел её глаз в глазах Нике? Почему не услышалеё голоса, не почувствовал тепла её ладони?

Потому что забываю её — настоящую? Не ту, что на экране, нету, что в памяти… ту, что делит со мной кров и постель.

Сказки не зря кончаются свадьбой. Впрочем, иногда послесвадьбы прилетает дракон. Большой, злобный, огнедышащий… любитель похищатьчужих невест. Вот тогда у сказки есть маленький шанс продлиться подольше.

Неужели надо специально выращивать этого тупого дракона,если не хочешь, чтобы сказка кончилась слишком быстро?

Ненавижу драконов… и тех, кто их растит.

— Я не Тёмный Дайвер, Лёня… Я не Тёмный Дайвер.

— Вика…

На миг мне показалось, что она готова заплакать. Я привлёкеё к себе, обнял сильнее, провёл ладонью по лицу. Лицо было сухим… не умеет онаплакать. Я не учил этому нарисованную Вику, а живая разучилась сама.

— Мне не нужно оружие третьего поколения… я не собираюсьникого убивать. Ни в жизни, ни в глубине…

— Там не оружие, в этом файле…

— А что там?

Я по-прежнему баюкал прижавшуюся ко мне Вику. У меня нехватит рук, чтобы обнять всех, кто нуждается в утешении. У меня не хватит силвытащить всех, кто тонет. У меня не хватит жизни, чтобы прожить её так, как яхочу.

Делай что можешь, и будь что будет.

— Там не смерть, Вика… Там жизнь. Но я не знаю, нужна ли онаглубине — такая жизнь…

Я рассказал ей всё. Всё, начиная с того момента, когда янажал на спуск, уже догадываясь, что стреляю в неё. Догадываясь — и всё жестреляя.

Храм, где каждый из нас впечатан в стену…

Визит Дибенко…

Приезд ребят…

Письмо с файлом…

«Искусственная натура»…

— Эта новая жизнь уже убивает… — прошептала Вика. — Ещё необретя полную силу.

— Убивает не она…

— Не важно, кто нажал на спуск. Наёмный охранник, знающий,чем стреляет; восторженный паренёк, не понимающий, что творит… Она уже убивает,эта вторая натура. Цепляется за жизнь, за место под нарисованным солнцем. Пока— нашими руками.

— Им не выйти в реальный мир. Никогда. Ни Императору изигры, ни электронным симбионтам…

— Зато мы можем уйти туда насовсем. И никаких дайверов нехватит, чтобы спасти каждого.

— Никто и не станет просить его спасать. Вот что страшно… —Я перевёл дыхание и сказал, будто прыгая в воду: — Я уйду из Диптауна. Мнехватит сил, Вика…

— Нет, ты не уйдёшь. — Она подняла голову и улыбнулась.Слабо, но всё-таки улыбнулась: — Чего придумал… бежать?