— Ты — дайвер, Лёня… помни это…

— Я…

Руки вдруг стали горячими.

А слова просто ненужными.

— Я не дайвер, Вика… сейчас и здесь.

— Ты чёрт знает сколько не спал… — Она улыбнулась. — Уверен?

Я кивнул.

— Уверен. Этой ночью я не хочу смотреть на звёзды. Иговорить о врагах — тоже.

Вика кивнула. И я увидел, как сквозь слёзы проступила еёулыбка:

— Ладно… звёзды подождут. Я их попрошу. А врагов испрашивать не станем.

Проснуться утром — это хорошо.

Именно утром, не к полудню, когда бьёт сквозь шторы резкийсолнечный свет, шумят машины, визгливо кричат дети, а голова с самого утра неотдохнувшая, а усталая.

Встать в восемь утра… для обитателя Диптауна это почтиподвиг.

Вика поднялась раньше. Я слышал, как она ходит по кухне,что-то негромко напевая, как бормочет включённый телевизор. И пахнет чем-товкусным. И можно понежиться в кровати, не вспоминая ни о какой глубине, омелких и крупных дрязгах, о ненужных подвигах, о хитрых интригах виртуальногомира… интригах, которым место в мусорной корзине, которые успеют пожухнуть квечеру и рассыпаться в прах на следующий же день.

Ритм… бешеный ритм Диптауна. Я люблю его. Но иногда так хочетсязабыть о жестяном ящике, набитом микросхемами, не открывать волшебные ворота вогромный и пленительный мир. Побыть в обычной комнате, где отстают у потолкаобои, где скрипит рассохшийся паркет, тянет холодком из форточки… где женщина,которую любишь, напевает на кухне, готовя завтрак для тебя, лоботряса…

— Лёнька, внимание…

Когда Вика появилась с подносом в руках, я оторопел.

— Я тебя хоть раз поила кофе в постели?

— Нет, — честно сказал я.

— Исправим упущение.

…Это только в фильмах красиво выглядит. Или у них тамкровати другой системы. И пищеводы иначе устроены. Пить полулёжа — это ещёничего, а вот есть — совсем другой коленкор. Континентальный завтрак — делохорошее, но тосты имеют обыкновение крошиться, причём не на поднос, а напостель. Яйца всмятку — и те плохо бьются о поднос, когда тот лежит на толстомодеяле, а под одеялом собственный мягкий живот.

— Можешь честно хвастаться друзьям, что жена приносит тебезавтрак в постель, — сказала Вика. — Только не уточняй, как часто. Ладно?

— Ладно.

И всё равно мне безумно приятно. Пусть даже я предпочитаюзавтракать сидя, умывшись и почистив зубы.

— Вика, — отхлёбывая кофе, спросил я. — Как у тебя планы насегодня?

— Работать. Я позвонила, что немного задержусь… но именнонемного.

— Ты можешь сегодня забыть про работу? Давай куда-нибудьсходим. В театр. На концерт. Просто побродим где-нибудь…

Вика смешно надула губы.

— Ага… хорошо бы… Но не выйдет.

— Почему?

— Потому что ты тоже работаешь сегодня.

Она улыбнулась, чмокая меня в лоб.

— Не хочу, — тоном капризного ребёнка воскликнул я.

— Это очень хорошо, что не хочешь. Но надо. Ты поедешь ксвоим друзьям. Вы решите, что делать с файлами Дибенко. Вы свяжитесь с ним…попробуете найти Тёмного Дайвера. И разберётесь наконец, что со всем этимделать.

— Кто и что хочет делать, — уточнил я.

— Именно. Найдите баланс интересов. Моё мнение — не стоитсейчас этой штуке появляться в мире. Во всяком случае широко и открыто.Человечеству не хватает только искусственного интеллекта и людей, обретшихбессмертие в электронном мире… для полного психоза. Мне кажется, что Дибенкоэто понимает. И этот… Тёмный… не может не понимать. Чего-то же он хочет? Врядли раздать файлы всем желающим или довести Дибенко до банкротства исамоубийства. Деньги, власть, слава, уязвлённое самолюбие… Ищите мотив. Ищитекомпромисс. Это моё вам напутствие… со стороны прекрасной части человечества.

— Ладно. — Я улыбнулся. — Попробуем…

— И береги себя. — Лицо Вики стало серьёзным. — Пожалуйста.Если увидишь Тёмного Дайвера — выныривай. Вдруг Дибенко прав, и он вооружён?

— Хорошо.

— Лёня… я понимаю, что это не шутки. И что теперь вы всерискуете жизнью. Мальчишку вы лучше вообще не берите с собой в Диптаун — онпотенциально самый удобный заложник.

— Да. Я скажу Чингизу.

— Мне очень не хочется забывать то, что я говорила вчера.Забывать, чтобы взять в руки оружие и самой выходить на охоту. Но ты же знаешь,я это сделаю.

— Знаю.

— Тогда береги себя. И причешись.

Я поперхнулся кофе от столь причудливого переплетениясоветов. Но Вика уже отставила поднос на тумбочку, встала с кровати, оправилаюбку. Улыбнулась.

— Мне пора. Удачи, Лёня. Крепкого коннекта, быстрого пинга…

Интересно, как на самом деле провожают на войну?

Не знаю… слава богу. Сам не провожал, меня не провожали.Крутятся в памяти картинки — из школьных учебников, из книжек, из фильмов. «Сощитом или на щите…» Разноголосый бабий вой… Молчаливый, даже не молящий —смирившийся загодя со всем, что может случиться, взгляд…

Или так — «крепкого коннекта, быстрого пинга». Даже этопожелание устарело. Не через модем я вхожу в глубину, чтобы замирать истуканомна время разрыва и восстановления связи, притормаживать с ответами, когда связьпросто ухудшается. Но нового пожелания ещё не придумано… или мы его просто ещёне слышали.

Надо попытать Пата или Илью. Молодёжи лучше знать.

А ещё неделю назад я бы подумал, что надо найти и спроситьРомку…

Хлопнула в прихожей дверь. Я встал, стряхнул с постеликрошки прямо на пол. Вечером обязательно устрою уборку. Вике будет приятно. Ипол помою. И даже с полок и шкафов пыль сотру.

А сейчас — собираться.

Душ. Ледяные и горячие струи. Мускусный запах геля.

Кто там собирался не идти сегодня в глубину?

Да был тут один такой…

Я провёл по запотевшему зеркалу мокрой рукой. Посмотрел насебя. Краснота из глаз почти ушла. И чуть-чуть разгладились губы, привыкшиесжиматься в тонкую нить.

Компромисс?

Посмотрим. Как получится. Худой мир лучше доброй ссоры.

Но ведь если бы Тёмный Дайвер не подставил вместо себя Падлуи Ромку — пацан был бы жив…