— Что я могу сделать?

— Ты дайвер!

— Я никто!

— Ты дайвер! Пока ты можешь смотреть на мир без розовыхочков, пока способен уйти и вернуться, пока готов ввязаться в бой — ты дайвер!Вот что главное, Лёня! Объективность, свобода и отвага. А вовсе не умениевидеть дыры в программах или ломать их…

— Ты забыла совесть, Вика…

— А совесть тут ни при чём. Её нет — человек остаётсядайвером. Только Тёмным.

— Он не потерял своих способностей.

— Значит, и ты можешь их найти. Ты ведь прошёл мост!

— Это… это другое.

— Уверен? Помнишь, мы смеялись с тобой над твоимифантазиями… как тебе пригрезилось, что ты вошёл в виртуальность с отключённойтелефонной линии… что поехал меня встречать… Но что было сном, а что явью,Лёня? Когда на самом деле тебе отключили линию? Ты же мог, ты действительно могто, что никому не подвластно! Пройти сквозь стены, рассмеяться в ответ на пули,дотянуться до любого уголка сети. Это было! Мы целовались, взлетев в небо надДиптауном, — ты помнишь?

— Неудачник ушёл и унёс всё, что дал мне…

— Всё ли? Мост, Лёня! Мост! Ты же начал проходить его восне, помнишь? Два, три раза?

— Больше, Вика. Я просто не говорил тебе… каждый случай.

— Почему? — Она чуть отстранилась.

— Ну… чтобы ты не поняла, что со мной происходит.

— Ты думаешь, я могла этого не понять? — она лишь покачалаголовой.

— Не говорить — да. Но не понять?

— Прости.

— Не за что. Но ты шёл этим мостом, Леонид. Без всякой сети,без компьютера и модема…

— Ты же сама давала другое объяснение.

— Мало ли, что я могу сказать…

Она замолчала.

— Я не знаю, что мне делать… — сказал я тихонько, будтожалуясь.

— Думай. Ты дайвер. И скажи… — Вика вдруг замялась. Немногоотстранилась от меня, посмотрела строго и испытующе.

— Что?

— Когда ты заподозрил, что Нике — дайвер?

— После того, как Нике не отстала от нас на тросе.

— Да… я поторопилась. А когда подумал, что Нике — это я?

— В самом конце. Уже после дворца.

— Значит, когда ты говорил Нике, что она тебе нравится, тыещё не знал, что это я?

— Ну это же была ты!

— Но ты этого не знал?

Ну вот. Проблема.

— Чувствовал… — Я улыбнулся. — Вика, наверное, я просточувствовал, что это ты. Знаешь… как в сказке принц находит принцессу средисотни девушек, закрывших лицо…

Я могу сейчас сказать много красивых слов.

Так много, что сам поверю — чувствовал, догадывался, знал…

Я надену красивую маску, сродни тем, что надевал в Диптауне.Я уговорю Вику поверить — она хорошо чувствует ложь, но ей захочется поверить.Моя ложь не станет стеной — наоборот, мостом. За мной нет никакой вины… неможет быть виной комплимент, даже по самой пуританской морали. А Вика далеко непуританка.

Я просто чуть-чуть совру.

— Ничего я не чувствовал, если честно, — сказал я. — А еслии чувствовал, то совершенно неосознанно. Просто мне понравилась Нике.Симпатичная, боевая девчонка.

Совершенно не представляю, как Вика отреагирует. Раньше —догадался бы легко. Сейчас — не знаю.

— Она мне самой понравилась. — Вика улыбнулась. — ПослеМадам — самая приятная личность. Мне даже захотелось пойти работать в этотдурацкий «Лабиринт Смерти».

— А как же реальный мир?

— Тогда — подрабатывать…

— Не надо. Хватит в нашей семье одного ненормального, невыбирающегося из глубины.

— Леонид…

Я посмотрел Вике в глаза.

— Найди Тёмного Дайвера. Найди и поговори. Выясни, чего онхочет.

— Он найдёт меня сам, Вика. Я ведь пустил дезу, что Дибенконанял меня убить Тёмного Дайвера.

— И дезинформация стала реальностью… Леонид, ты ведь несобираешься этого делать?

— Нет. Наверное — нет.

— Вот про «наверное» — забудь. Тот паренёк мог не знать, чтотворит, когда стрелял. Ты — будешь знать. И будешь помнить, всегда.

Она была сейчас очень серьёзной, моя Вика.

— Он уже стрелял в нас, Вика.

— В ответ на ваши выстрелы.

— Не важно. Он ворвался в чужой дом.

— Он всё-таки хотел диалога!

— Вика, у него есть оружие третьего поколения.

— Это только слова Дибенко. Тёмный Дайвер мог блефовать, могугрожать. Но разве он кого-то убил?

— Когда он убьёт, Вика, я тоже это буду помнить всю жизнь. Ине знаю, что будет для меня больнее: знать, что убил я, или что убили моегодруга.

— Леонид… — Она вздохнула. Снова прижалась ко мне. — НуЛёня, Лёня…

Почему я как каменный?

Я хочу отомстить?

Или не готов простить?

Или, вот ведь что самое страшное, завидую тому из нас, ктосохранил в полной мере всю свою силу? Сохранил — и отбросил все те правила,нормы, что всегда опутывали дайверов.

Может быть, я и этому завидую?

Этой лихой бесшабашной свободе, с которой Тёмный Дайверпреследует Дибенко, заставляя скрываться создателя самой глубины? Весёломуазарту, с которым он вошёл в дом Чингиза, принуждая нас к разговору, лёгкости,с которой нажал на спуск — не на игровом полигоне «Лабиринта», а в обычном миреДиптауна?

Я не знаю, кто и почему назвал его Тёмным Дайвером. Можетбыть, прозвище заслуженное. Если он так назвал сам себя — это ещё хуже. Этопозиция.

— Не делай необратимого, Лёня!

— Знаю.

— Никогда не делай необратимого. Одно слово «ненавижу» неискупит десять слов «люблю». А одну смерть…

— Знаю, но одна смерть уже случилась!

Я замолк, услышав собственный голос. Хочу отомстить, или немогу простить? Вот в чём вопрос.

— Вика…

Её лицо всё-таки стало мокрым, я ощутил соль на губах.

— Вика, я попробую. Я действительно попробую.