На палубе появились Сенедра и Прала. Вместо привычногочерного платья Прала надела великолепный бледно-розовый халат, а волосы уложилана затылке замысловатым узлом.

— Дамы. — Ургит приветствовал их церемоннымпоклоном, но поклон оказался несколько испорченным — Ургит пошатнулся.

— Осторожно, старик. — Шелк подхватил его залокоть. — Мне бы не хотелось вылавливать тебя из моря.

— Знаешь, Хелдар, — сказал Ургит, глупоморгая, — по-моему, мне еще никогда не было так хорошо. — Онпосмотрел на Сенедру и темноволосую Пралу. — А еще знаешь что? Вот, смотри— две ужасно симпатичные девушки. Как ты думаешь, они не захотят спеть с нами?

— Можем у них спросить.

— Почему бы и нет?

И они направились к Сенедре и ее спутнице, преувеличеннопылко упрашивая их присоединиться к пению. Прала улыбнулась. Когда кораблькачнуло, король мургов тоже качнулся — вперед, потом назад.

— По-моему, вы оба пьяны, — объявила она.

— Мы пьяны? — спросил у Шелка Ургит, продолжаяпокачиваться.

— Очень надеюсь, что да, — ответил Шелк. —Если нет, то мы понапрасну извели изрядное количество очень хорошего вина.

— Ну, тогда мы и в самом деле пьяны. А теперь, когда мыс этим разобрались, скажи, что мы будем петь?

— О боги! — вздохнула Сенедра, подняв глаза кнебу.

На следующее утро шел холодный моросящий дождь; мелкиебрызги собирались в тяжелые капли и скатывались с просмоленных канатов. Полгаразавтракала вместе со всеми в кают-компании у кормового трапа, однако быламолчаливой и отрешенной. Бархотка огляделась. Помещение оказалось просторным, сокнами, выходившими на корму, вместо иллюминаторов крепкие брусья поддерживалипотолок.

Полгара взглянула на два подозрительно пустующих кресла устола и поинтересовалась:

— Как там принц Хелдар и его заблудший венценосныйбрат?

— Кажется, они вчера засиделись за вином несколькодольше, чем следовало, — ответила Сенедра, улыбнувшись. —Представляю, каково им сегодня.

— Знаешь, они вчера даже пели, — сказала Прала.

— Да ну? И где же они пели? — поинтересоваласьБархотка.

— На палубе, да так ужасно шумели, что распугали всехласточек, я в жизни такого не слышала, — улыбнулась Прала.

Полгара и Дарник, сидевшие у дальнего края стола, тихопереговаривались.

— Со мной все в порядке, Дарник, иди, — уверялаона.

— Я не хочу оставлять тебя одну, — ответил он.

— Я не одна, дорогой. Со мной Сенедра, Прала и Лизелль.Я знаю, пока ты не убедишься, ты так и будешь расспрашивать, а потом пожалеешь,что упустил редкую возможность, так что иди.

— Ну, если ты так уверена, Полгара…

— Я совершенно уверена, дорогой, — сказала она,ласково касаясь его руки и целуя в щеку.

После завтрака Гарион натянул плащ и вышел на палубу. Онпостоял несколько минут под моросящим дождем и обернулся, услышав, что сзадихлопнула дверь. Это были Дарник и Тоф с рыболовными снастями в руках.

— Тут есть свой резон, Тоф, — говорилДарник, — когда воды так много, и рыбы должно быть много.

Тоф кивнул, а потом раскинул руки, словно что-то измеряя.

— Я, извини, не понял.

Тоф повторил свой жест.

— Ну, все-таки, я думаю, не такая, — возразилкузнец. — Разве такая большая рыба бывает?

Тоф энергично закивал.

— Я тебе верю, ты не думай, — серьезно сказалДарник, — но все-таки хотел бы на нее посмотреть.

Тоф пожал плечами.

— Какое сегодня прекрасное утро, а, Гарион? —сказал Дарник, глядя на плачущее небо. Он поднялся на три ступеньки, вышел накорму и приветливо кивнул рулевому. Потом долго молча смотрел на пенистый следкорабля и, наконец, критически взглянув на свою блесну, сказал Тофу:

— По-моему, нам нужно грузило для удочек, чтобыудержать их внизу, тебе не кажется?

Гигант слегка улыбнулся и кивнул.

— Ну что, Шелку и Ургиту удалось встать? — спросилГарион.

— М-м-м? — Дарник неотрывно смотрел на яркуюблесну, покачивавшуюся где-то далеко в кильватере.

— Я говорю, Шелк и его брат уже встали?

— А, да, встали, по-моему, я слышал какую-то возню в ихкаюте. Тоф, нам обязательно нужно грузило, чтобы удержать удочки.

Тут на палубу вышел Белгарат в своем старом плаще, плотнообтягивавшем плечи. Он недовольно глянул на плывущий мимо берег, почти скрытыйза пеленой дождя, и прошел дальше, в среднюю часть судна.

Гарион подошел к нему.

— Как ты думаешь, дедушка, сколько времени нампотребуется, чтобы добраться до Верката?

— Пара недель, — ответил старик, — еслипогода не ухудшится. Мы плывем к югу, а сейчас сезон штормов.

— Но ведь есть путь короче, — заметил Гарион.

— Что-то я тебя не пойму.

— Помнишь, как мы добрались от Ярвиксхольма до Ривы?Разве мы с тобой не могли бы это повторить? А остальные нас потом догонят.

— Не думаю, что нам положено это делать. Мы должны бытьвсе вместе, когда доберемся до Зандрамас.

Гарион вдруг гневно стукнул кулаком по поручню.

— Положено! — взорвался он. — Мне плевать,что там кому положено. Я хочу вернуть моего сына. Я устал двигаться черепашьимишагами только потому, что должен подчиняться Провидению, следовать за всеми егохитросплетениями и поворотами. Что плохого может случиться, если мы наплюем наэто и отправимся прямо туда, куда нам надо?

Белгарат невозмутимо взирал на рыжие скалы, почти скрытые запеленой дождя.

— Я сам много раз пытался так сделать, но это никогдане удавалось — обычно даже отбрасывало меня далеко назад. Я знаю, твое терпениена исходе, Гарион. Иногда трудно смириться с тем, что, подчиняясь волеПровидения, можно быстрее попасть туда, куда хочешь, но, по-видимому, всегдаполучается именно так. — Он положил руку Гариону на плечо. — Это также, как рыть колодец. Вода внизу, но ты должен начать сверху. Пока никому ещене удалось вырыть колодец снизу вверх.

— При чем тут это, дедушка? Не вижу связи.