– Да. Я отправила Антона за одеялом.

– Отлично. – Было совершенно непонятно, к чемуотносится это “отлично”. – Вы его нашли?

– Да. Я и Антон.

– Что думаете по этому поводу?

– Сказки про корабль-призрак не проходят. Это сделалчеловек. Вы ведь понимаете. Ни одно абстрактное зло не сможет так надругатьсянад телом.

– Да, – подумав, сказал Макс. – Вы кого-топодозреваете?

– Не сейчас, Макс, завтра.

– Если подозреваете – скажите сейчас. – Его щека сустрашающим шрамом была совсем рядом, но шрам не отпугивал, а скорее успокаивалменя.

– Это долго.

– Ну хорошо, тогда отправляйтесь к себе. Хватит для васпотрясений на сегодняшний день. Когда придет доктор, мы займемся телом.

Антон уже входил в кают-компанию, неся в руке мягкоеверблюжье одеяло.

– Вы уходите, Ева?

– Конечно, – ответил за меня Макс. – Или ты думаешь,что молодой женщине приятно с утра до вечера возиться с трупами…

Доктор вспыхнул – он понял всю неуместность вопроса.

– Ваш ненормальный оператор всех перебудил. Сейчаспридут сюда.

– Если не побоятся. – Макс уже взял у нейрохирургаодеяло. – А вы хорошенько запирайтесь, Ева…

– Вы же знаете, что это никого не спасает, Макс.

– И все-таки…

– Вы починили ваш сепаратор?

Мой вопрос прозвучал так глупо, что он даже не понял его:

– Какой сепаратор?

– Антон сказал мне, что вы чинили сепаратор.

– А-а… Да. Все в порядке. Все в порядке, кроме всевозрастающего количества трупов. Идите к себе, Ева.

– Да.

* * *

…В коридоре я увидела сидящего на полу Вадика. Он пилконьяк, и тягучая темная жидкость стекала по его подбородку. На меня он даже необратил внимания. Я тоже не стала поднимать его. Пусть делает, что хочет. АМуха мертв. Я побрела в сторону своей каюты.

– Ева! – Чей-то придушенный голос остановил меня.

Я обернулась и увидела Андрея, шоколадного короля. Он былполностью одет, несмотря на глубокую ночь.

– Мне нужно поговорить с вами, Ева…

– Нет… Не сейчас.

– Ваш оператор. Он кричал как безумный… Что-то опятьслучилось?

– Да.

– Скажите, это ведь не Муха… Не Мухамеджан, правда?

– А почему вы подумали, что это он? Почему вы такрешили?

– Вы же знаете, наша каюта… Наша с женой каюта. Она надругом борту – Господи, почему он все так длинно объясняет? – Я увидел вас, вывыходили из кают-компании… У вас был такой вид… Я сразу же понял, что случилосьчто-то ужасное… Ведь вы вышли из кают-компании… А он обычно ночевал там… Япросто это знал… Все это знали…

– Чего вы хотите от меня?

– Это ведь не он, не этот мальчик?

– Да. Это он. Его убили. Рассказать вам – как?.. – Яуже не соображала, что говорю.

– Нет, не нужно, – испугался Андрей.

– Я пойду, извините. – Я с трудом держалась на ногах.Еще несколько секунд, и я упаду прямо на руки Андрею.

– Послушайте. – Он ухватил меня за рукав. – Послушайте,я знаю, что вы думаете…

– Ничего я не думаю.

– Вы… Вы думаете, что я это сделал, ведь так, да?

– С чего вы взяли?

– Вы видели нас там… С Мухамеджаном… В душе,непристойная сцена… Вы могли подумать, что я решил под шумок избавиться от… Ну,чтобы Аника не узнала… Вы ведь могли так подумать… Вы и подумали, правда? Ведьтак, да?!

Господи, о чем он говорит?

– Bonne nuit (Спокойной ночи), – медленно сказала я.

– Что?!

– Bonne nuit, – снова повторила я и, не оборачиваясь,пошла по коридору.

– Слышите! – крикнул Андрей мне вдогонку. – Я неубивал, слышите?! Я не убивал, не убивал, не убивал…

…Дверь в нашу с Вадиком каюту оказалась открытой. Как давноя здесь не была!.. Та старая каюта с “Потерпевшими кораблекрушение” навсегдаосталась в прошлом. В этой каюте все вещи были перевернуты вверх дном – Вадиктеперь не сильно обременял себя наведением элементарного порядка; но сейчас мнебыло на это наплевать. Я закрыла за собой дверь и только теперь поняла, каксильно измотана. Макс просто двужильный, хорошо, что он остался на корабле, онхотя бы сдерживает всеобщее безумие… И Антон… Но почему Макс остался? Нет, нехочу об этом думать…

Я подошла к столику и оперлась о него руками, хоть здесьотносительный порядок, хорошо, что Вадику не пришло в голову бросить сюда трусыили носки… Все в порядке, только что-то не так, чего-то не хватает…

Орхидеи. Ну да.

С орхидей были сорваны все лепестки. Самым безжалостнымобразом. Эта мысль накрыла меня с головой. Кажется, я знаю, где эти потерянныелепестки… Да, розовые потерянные лепестки от орхидеи, прощального подаркатурфирмы, как безнадежно это звучит – прощального подарка турфирмы… Я знаю,знаю, где они… В ране на спине мертвого Мухи.

И он знает, что я знаю. Он может быть откровенным со мной,как мило… Я ухватилась пальцами за край стола, чтобы не рухнуть на пол. Коборванным орхидеям был прислонен конверт. Тот самый конверт, который мыполучили с Вадиком от стюарда Романа. Ну да, в правом верхнем углу – номернашего столика – “3”. Конверт был осыпан несколькими лепестками, – наверное,для того, чтобы я окончательно поняла – он адресован мне.

Я взяла его в руки, еще не зная, что там написано.

Он угрожает мне? Он назначает мне свидание? Глупо гадать.Нужно просто вскрыть его – и все…

Я вскрыла конверт только через полчаса. Все эти полчаса япросидела с ним в руках, тупо уставившись в “Потерпевших кораблекрушение”. Вконверте лежал маленький листок с одной-единственной строчкой:

"НЕ БОЙТЕСЬ НИЧЕГО ВАМ НИЧТО НЕ УГРОЖАЕТ”

Вот как… Мне ничто не угрожает. Пусть умрут все, но я – я! –останусь жива. Останемся живы я и он. Он возьмет меня под свое крыло. Мненечего бояться…

Я засмеялась. И тотчас же испугалась своего смеха, настолькоон был безумен. Я не могу здесь больше оставаться… Это было последним, о чем яподумала, проваливаясь в сон…

* * *

…Я проснулась оттого, что кто-то нежно касался моего плеча.

Еще не открывая глаза, я уже знала, кому принадлежат этимягкие пальцы. Антон, конечно же, Антон.

– Это вы, Антон? – Глаз я так и не открыла.

– Да, как вы догадались?