– Ваше Величество, он молчит, значит – винится. Онуже осознал, осознал!

Тулей прорычал:

– Что скажешь, ничтожество? Он прав?

Скованный исполин не шелохнулся. Тулей задышал чаще, лекарьподбежал, потрогал вздувшуюся жилу на виске, торопливо сунул под нос чашу седким напитком. Тулей отпихнул в раздражении, лекарь и его чаша покатились поукрытым ковром ступенькам.

– Хорошо, – сказал Тулей зловеще. – Можешь неотвечать. Сам знаешь, что опозорил нас всех, проехав через всю страну сосвязанными руками!.. Эй, палач! Выведи этого… эту… во внутренний двор и посадина кол. Да так, чтобы я и завтра еще видел его живым.

Щажард сказал укоризненно:

– Ваше Величество…

Тулей обернулся, налитые кровью, как у разъяренного быка,глаза метали багровые молнии. Лицо стало багровым, как небосвод на закате.

– Что?

Щажард стойко выдержал яростный взгляд, сказал четко:

– Ваше Величество, во дворе упражняется ваша дворцоваястража. Они всегда почитали Дуная…

– Ну и что?

Щажард вздрогнул от громового рыка, но голос его прозвучалпочти так же ровно:

– Если хотите, чтобы я с вами соглашался во всем, тогдане спрашивайте моего мнения. А сейчас мое мнение таково, что ваших воинов это…не обрадует. Дунай всегда служил честно. И все увидят, что получает человек зачестную службу в вашем дворце!

Тулей вскрикнул громовым голосом раненого льва:

– Он опозорил меня!

– Тогда казните, – ответил Щажард. Он побледнел,но не опускал глаз. – Это ваше право. Все наши жизни в ваших руках. Дунайклялся служить вам. Его жизнь в вашей воле. Вы можете любого из ваших воиновказнить… да и не только воинов, но никого не в состоянии заставить думать овас… как хотите вы! Оценивать ваши поступки, как оцениваете их вы. Вы незаставите своих воинов думать о вас… лучше.

Тулей задышал чаще, лекарь снова налил в чашу темно-зеленойжидкости, поднес Тулею. Тот заставил себя понюхать, багровость покинула лицо,он наконец махнул рукой и сказал все еще злым, но без крика голосом:

– Отвести во двор и срубить голову. Голову принестисюда.

Стражи развернули Дуная, он пошел к двери, тяжело передвигаяноги. Тулей проследил за ним ненавидящим взглядом. Щажард поклонился, сказалторопливо:

– Ваше Величество, осмелюсь напомнить о Родстане… Нелучше ли загодя перенести туда часть… нашего двора?

Тулей открыл рот, но ответить не успел, дверь с шумомраспахнулась. Тулей поморщился, Барвник вбежал, огляделся, привычно поклонился,глаза мага бегали по сторонам, а пустой рукав халата высвободился из-за пояса иболтался, как тряпка.

Тулей буркнул:

– Что случилось?

– Ох, Ваше Величество…

Тулей указал на свободное кресло.

– Садись к столу, промочи горло. Мы тут со Щажардомдеремся, ты остуди его…

– Меня? – изумился Щажард.

Тулей пробасил, глядя, как Барвник тяжело, будто грузныйЩажард, плюхнулся за стол:

– Что тебе привиделось?

Барвник отмахнулся, с жадностью отпил крепкого вина.

– Да так… Ошибся, видать. Показалось, что у вас тут впокоях Дунай.

Тулей видел, как насторожился Щажард, да и у самого отнехорошего предчувствия мурашки поползли по коже.

– А если бы был… то что?

Барвник ответил мрачно:

– Лучше не надо. Всяк стремится избежать неприятностей.А уж если невзгоды, а то и беду… А Дунай, гм, это не просто беда. Еслисглупить, то от Куявии вообще ничего не останется. Артане захватят ее всю,куявы перестанут быть куявами, а все земли отойдут к Артании. И будет однаВеликая Артания от моря и до моря.

Тулей сказал быстро:

– Выкладывай, выкладывай! При чем тут Дунай?

Барвник развел руками:

– Он – герой. Никогда героем не был, был простоздоровенным бугаем, что мог ударом кулака деревья… а теперь вдруг стал героем.Не поверите, но именно из-за того, что проехал через всю страну со связаннымируками! Да-да, это сделало его героем. Унизило – да, но через унижение…Ваше Величество, мое дело – магия, я не силен в другом, я просто вижу, чтопроисходит, а причины пусть отыскивают другие. А произошло то, что через этоунижение… нет, не так… Мы думали, что это его унизило, а на самом деле –возвысило! Я не знаю, как это произошло…

Тулей привстал, лицо снова начало багроветь, захрипел вярости, в бессилии рухнул обратно. Обе руки снова рванули за ворот, прорычалхрипло:

– Возвысило? В цепях и с колодкой на шее? Я же отобралу него звание бера, отобрал дворец, земли, имя, честь!..

– Ваше Величество, – сказал Барвник умоляюще, сиспугом, – я разве спорю? Я говорю о том, что случилось. А случилось, чтоэти цепи и колодка его ничуть не сделают ниже. Наоборот, чем тяжелее на немцепи, тем выше его слава.

– Ну-ну, – сказал Тулей сипло, – посмотрим,как станет выше, если укоротим на голову. Сейчас палач повел его во двор…

Барвник побледнел, чаша выпала из его рук, без стукаударилась о ковер и покатилась, оставляя за собой темную от вина дугу.

– Ваше Величество, – прошептал он. – ВашеВеличество… Если Дуная казнить, то этим вы разрушите всю Куявию! Если егоголова скатилась с плеч, считайте, Куявия уже обречена. Ей остались считаныедни. Ровно столько, чтобы артанским коням доскакать до самых дальних уголковстраны.

Тулей еще смотрел выпученными глазами, краска медленносходила с вытянувшегося лица, а Щажард, еще ничего не поняв, но быстрый нарешения, в три коровьих прыжка подскочил к окну, высунулся чуть ли не до пояса,заорал, срывая голос:

– Стража!.. Стража!.. Немедля во внутренний двор!..Остановить казнь!.. Если с головы Дуная упал хоть один волос, я вас сам…

Тулей перевел дыхание, Щажард еще кричал, жестикулировал,внизу послышался топот ног и звон железа. Наконец Щажард повернулся от окна,лицо бледное, дыхание вырывалось тяжкое.

– Молю богов, – сказал он торопливо, – чтобы…он был еще жив. Барвник, что ж ты молчал?

– А кто ж знал, – огрызнулся Барвник, – чтовы не только его уже поймали, а еще и осудили! Как быстро! Будто не тцар спервым человеком в стране, а пастухи Артании! Да как вы могли? Вот так, сразуна плаху…

Тулей поморщился:

– Говори, что… Нет, лучше молчи. Я все равно ничего неуслышу. Эй там!.. Бегите во двор, узнайте насчет Дуная. Если жив, приведите…нет, он еле ходит, принесите на руках!

Барвник вскинул ладонь. Худое лицо было бледным ирешительным. В глазах таился страх.