Отсюда еще раз вытекает, что женственность и сводничество –два совершенно тождественных понятия. На этом положении должно было бы,собственно, закончится чисто имманентное исследование предмета.

Но моя задача идет еще дальше. Мне кажется, что я уже успелнаметить связь между женщиной, как чем-то положительным, как сводницей, иженщиной, как чем-то отрицательным, совершенно лишенной высшей жизни, жизнимонады. Женщина является воплощением одной идеи, которая именно в силу этогообстоятельства никогда не может дойти до ее сознания: эта идея есть прямаяпротивоположность идеи души. Сосредоточены ли у нее мысли, как у матери, набрачном ложе, или она, подобно проститутке, предпочитает вакханалию, стремитсяли она основать вдвоем семью или она жаждет массовых поглощений венериной горы– во вcex этих случаях дело идет об идее общения, той идее, которая путемсмешения совершенно уничтожает границы индивидуумов.

Здесь одно способствует другому: эмиссаром полового актаможет бить существо, лишенное индивидуальности, границ. Не без основания ходдоказательства раскинулся до тех пределов, каких он не достигал ни в одномисследовании этого же явления, ни в какой-либо другой характерологическойработе. Тема очень благодарная именно потому, что здесь раскрывается связьмежду всякой высшей жизнью с одной, и всякой низшей жизнью с другой стороны.Здесь всякая психология и философия найдут лучший пробный камень, на которомкаждая из них могла бы себя испытать. Вот почему проблема мужчины и женщиныостается одной из наиболее интересных глав всякой характерологии. Теперь такжеясно станет, почему я ее именно выбрал объектом столь обширного и пространногоисследования.

В этом именно пункте, на котором остановилось нашеисследование, нам, без сомнения, уже открыто предложат вопрос, который до сихпор едва лишь зарождался в уме читателя: неужели это исследование признаетженщину человеком? Не следует ли ее, по мнению автора, отнести к животному илирастительному царству? Ведь согласно его воззрению, она обладает одним толькочувственным существованием и лишена высшей жизни не в меньшей мере, чемживотные. Она так же мало причастна к вечной жизни, как и все прочие организмы,для которых личное бессмертие не оставляет ни потребности, ни возможности. Всемим в одинаковой степени чужда метафизическая реальность, они не имеют бытия –ни женщина, ни животное, ни растение, все они одни только явления, но не вещь всебе. Согласно нашему взгляду, проникшему в глубочайшую сущность человека,последний является зерцалом вселенной. Он – микрокосм. Женщина же абсолютнонегениальна, она не живет в глубокой связи со всебытием.

Я приведу прекрасное место из «Маленького Эйольфа» Ибсена,где жена говорит мужу:

Рита: В конце концов мы же только люди.

Альмерс: Но мы сродни немного также небу и морю, Рита.

Рита: Ты – пожалуй, я нет.

Здесь совершенно ясно выражен взгляд поэта, которого такмало мы поняли, а потому и выдали за певца женщины. Этот взгляд говорит чтоженщина совершенно лишена отношения к идее бесконечности к божеству, так как унее нет души. По индийскому воззрению, к Брахме стремятся только через Атмана.Женщина не микрокосм, она не создана по образу Божию. Человек ли она? Можетбыть, животное? Растение? Эти вопросы покажутся очень смешными анатому, которыйa priori признает ложной основную точку зрения подобных проблем. Для негоженщина является homo sapiens, отличный от всех других видов живых существ. Впределах человеческого рода женщина, по его мнению, так же соподчинена мужчине,как всякая самка соподчинена самцу соответственного вида и рода. И философ невправе сказать: какое мне дело до анатомов! У него, пожалуй, мало надежды найтиразрешение волнующих его вопросов с этой именно стороны, но он говорит обантропологических вещах, и если он достиг истины, то она должна датьобъяснение, она должна быть с успехом применена и к морфологическому факту.

В самом деле! В состоянии своей бессознательности женщины,несомненно, стоят ближе к природе, чем мужчины. Цветы их сестры, и то, что онизначительно ближе стоят к животным, чем мужчины, ясно видно из их большейсклонности к содомии (мифы о Парсифале и Леде, отношение их к комнатной собачкесодержит в себе гораздо больше чувственности, чем это обыкновенно себепредставляют). Но женщины —люди. Даже Ж, которую мы рисуем себе без всякихследов умопостигаемого «я», все же является неизменным дополнением к М. Еслитот факт. что особая половая и эротическая дополняемость к мужчинесосредоточена в лице женщины и не представляет собою нравственного явления,которым прожужжали уши защитники брака, то он, во всяком случае, обладаетчрезвычайной важностью для проблемы женщины. Далее, животные толькоиндивидуумы, женщины – лица (если и не личности), они все-таки обладают внешнейформой суждения, хотя и лишены внутренней. Если им отказано в способности речи,то все же следует за ними признать способность говорить. Правда, у нихотсутствует единство самосознания, но у них ведь есть некоторая память. У нихесть соответствующие суррогаты решительно всего, чем ни обладал бы мужчина.Эти-то именно суррогаты способствуют смешению понятий, которое господствует вумах поклонников женственности. Возникает своего рода амфисексуальностьпонятий, из которых многие (тщеславие– стыд-любовь, фантазия, страх,чувствительность и т. д.) имеют два значения. мужское и женское.

Здесь мы, таким образом, затронули вопрос о последнейсущности противоположности полов. Сюда не входит вопрос о той роли, которуюиграют в животном и растительном царстве мужской и женский принципы. Здесь речьидет только о человеке. Наше исследование еще в самых зачатках своих ясноподчеркивало тот факт, что эти принципы мужественности и женственности следуетпринять не как метафизические идеи, а как теоретические понятия. Дальнейший ходнашего исследования показал, какие глубокие различия существуют между мужчинойи женщиной, различия, которые по крайней мере у людей выходят далеко за пределыодной только физиологически-сексуальной природы их. Таким образом, взгляд,согласно которому фактический дуализм полов есть выражение установленногоприродой распределения различных функций среди различных существ,распределения, понимаемого в смысле разделения физиологического труда. Этовзгляд, который, по моему мнению, получил особенно широкое распространениеблагодаря Мильн

– Эдварсу, совершенно неприемлем с нашей точки зрения.Не стоит терять слов о его поверхностности, доходящей иногда прямо до смешного.Еще меньше следует говорить об его интеллектуальной ограниченности. Дарвинизмособенно сильно способствовал популяризации этого взгляда. Было уже чуть невсеобще распространенным воззрением, что сексуально-дифференцированныеорганизмы ведут свое происхождение от низшей стадии половой нераздельности.Произошло это будто путем победы, которую одержало существо, освобожденное отбремени этой функции, над другими более примитивными, обремененными работой,бесполыми или двуполыми видами. Но что такое именно «происхождение пола», какрезультат «преимуществ разделения труда», «облегчения в борьбе засуществование», представляет собою совершенно необыкновенное явление – этодоказал с неопровержимой аргументацией задолго до появления могильных червей упраха Дарвина, Густав Теодор Фехнер.