– Расскажи, какой он в постели?

– Зачем расстраивать тебя. Ты ведь никогда его неполучишь.

Отлично, вполне по-бабски, пусть думает, что я похожа навсех его телок. Может быть, хоть ненавидеть будет меньше. Это только на первыйнеискушенный взгляд кажется, что ненависть ослепляет. Напротив, ненавистьукрепляет зоркость сердца и изощренность разума. А с этим нужно бытьосторожной.

– Тебе только кажется, что я никогда его не получу. Яуже получила его. И я буду с ним до конца.

Звучит интригующе. Интересно, какой конец она имеет в виду,этот жалкий, потрепанный, полуистлевший синий чулок? Впрочем, насчетоткровенной некрасивости я чуть-чуть погорячилась: испепеляющая ненависть комне заставила блестеть ее тусклые глаза, окрасила пергаментные щеки нежнымрумянцем и подчеркнула чувственность маловыразительных губ. Метаморфозы,происходящие с лицом Зои, так увлекают меня, что я не могу удержаться:

– А знаешь, тебе идет ненависть. В тебе даже появляетсянекий шарм. Мой тебе совет: хочешь заполучить Леща – возненавидь его. Тыстанешь неотразимой, и он не устоит. – Мои слова произвели на Зою странноевпечатление: она сползла вниз, на пол, закрыла некрасивое лицо руками инеожиданно зарыдала:

– Я не могу… Я не могу ненавидеть его. Я столько размогла его уничтожить… Но я не могу… Не могу.

Интересный поворот, вяло думаю я, рассматривая руки Зои.Хуже не придумаешь: истерзанные ранним артритом пальцы с вызывающе короткопостриженными ногтями. Никакого маникюра; единственная робкая попыткаоблагородить их – дорогое кольцо. Очень дорогое. Женщины никогда не покупаюттакие кольца сами. Покупать их – прерогатива мужчин. Интересно, за что онаудостоилась этого шикарного бриллианта?..

– Занятные брюлики, – цинично говорю я. – У Лещаотменный вкус. Удостоилась за выслугу лет? Или за мелкие поручения интимногосвойства?

Она резко поднимает голову. Пожалуй, сейчас онапо-настоящему красива. Но всю эту робкую красоту накрывает волна страха, такогонепритворного страха, что я начинаю бояться, как бы она не потеряла сознание.

– О чем ты говоришь? Какие поручения интимногосвойства?

Кажется, я попала в точку. Теперь тему можно закрыть, чтобыне испугать несчастную секретаршу до смерти. Но закрыть не удается. Сидящая наполу Зоя бросает тщедушное тело вперед и обхватывает меня под коленями. Неудержав равновесия, я падаю на пол (черт бы побрал эту влюбленную кошку, оприческе можно забыть!). И вижу прямо перед собой ее перекошенное от страхалицо:

– Кто ты такая? Откуда ты взялась? У Леща крыша поехалаот страсти, но меня не проведешь. Кто ты?

Я не успеваю ответить: чьи-то сильные руки отрывают Зою отменя, и я наконец-то получаю желанную свободу.

Лещ. Конечно же, это Лещ.

Быстрее встать, он не должен видеть меня униженной. Но Лещ,кажется, не обращает на меня внимания.

Он трясет Зою за плечи. Я вижу, как ему хочется ударить ее,но он сдерживается.

– Опять напилась как свинья? – тихо говорит он.

– У меня праздник. Имею право, – Зоей овладевает пьяныйкураж. Или это что-то еще?

– Я так и знал, что ты увяжешься за ней и попытаешьсяустроить сцену. Я даже знал, где вас искать. – Все еще придерживая Зою однойрукой, он открывает кран, набирает пригоршню воды и умывает ее лицо. По лицуего пробегает тень усталой брезгливости.

– Конечно. Мы ведь одной крови. Ты и я, – вызывающегромко говорит Зоя. Скорее для меня, чем для Леща. – И где же еще встретитьсяженщинам, как не в женском ватерклозете?

– Не болтай чепухи. Что вы здесь делали?

– А ты опять шпионишь, милый? Я же говорила: ты можешьничего не бояться.

– Замолчи. Ты пьяна.

– Ты ведь знаешь, почему я пью.

– Простите ее, Анна, – он наконец-то замечает меня. –Простите, пожалуйста… Я даже не знаю, как оправдаться…

– Вот еще… Зоя надрывно смеется. – Оправдываться передэтой сучкой. Да ты с ума сошел, гордый Лещ!

И тогда Лещ наконец-то дает волю гневу и ударяет Зою полицу. Видимо, такие сцены происходили не раз, и именно этого она ждала.

– Отлично, Лещарик, покажи девушке, на что ты способен.

– Я скажу кому-нибудь из ребят, тебя отвезут домой..

– А сам ты не хочешь отвезти меня домой? – Этопровокационный вопрос, и Зоя намеренно задает его.

– Зоя, я прошу тебя…

– Меня не надо просить, если речь о тебе, Лещ. Я хочу,чтобы ты знал. Я никогда, никогда не предам тебя. Можешь не волноваться. Дажеесли для этого тебе понадобится меня убить. Ты понимаешь меня?

Это становится интересным. Но дослушать мне не дают. Лещзакрывает ей рот рукой, и она обмякает в, его объятьях.

– Я прошу тебя, Зоя… Я прошу. Идем.

– Идем. Прости за дикую сцену, – она уже пришла в себя.– Попроси Лешика, чтобы он отвез меня. Я сама не доеду.

– Да, конечно, – Лещ уводит Зою, бросив на меня полныйотчаяния взгляд: «Прости, прости меня…»

Я так же молча киваю ему головой: «Все в порядке».

А лицо нужно привести в порядок в любом случае. Оставшисьнаедине со своим отражением, я аккуратно подкрашиваю губы и размышляю о словахЗои: если это не пьяный бред (а это не пьяный бред, я уверена!), между Лещом иЗоей существует какая-то тайна. И пусть Лещ не боится, Зоя никогда невоспользуется ею, чтобы приручить его, она никогда не будет шантажировать, дляэтого она чересчур экзальтированна и чересчур преданна. Только сохранение тайныгарантирует Зое место рядом с Лещом. Это должно быть что-то серьезное, иначеЛещ, с его силой и темпераментом, давно бы послал ее подальше: он ничего небоится, а мелкие пороки только придают пикантность людям такого масштаба… Да исамое Зою устраивает эта садомазохистская игра.

Зоя, Зоя… Нужно намекнуть о ней Костику. Странно, что вдосье Леща, которое так усердно составляли люди Лапицкого и которое очень точноживописует Леща и его окружение, секретарше отведен всего лишь один абзац. Хотяих можно понять: непривлекательная стареющая секретарша, морская свинка нателефонах, лабораторный кролик за перепечаткой приказов – нет болеенесовместимых людей, чем монументальный Лещ и его стертая секретарша. Тень.

«Тень воина». Откуда это? Кажется, у Хичкока не было такогофильма.

Я выхожу в холл и вынимаю пачку «Житана». Возвращаться вресторан не хочется. Тебе надо подумать, Анюта. Еще немного – и скелет из шкафаЛеща выпадет тебе прямо на руки…

* * *

…Весь обратный путь мы молчали. Так чудесно начавшийся вечербыл безнадежно испорчен: именно так все представлялось Лещу. Именно эти чувствавыражал его сосредоточенный профиль, его извинительно опущенные уголки губ;даже складка на лбу негодовала.